— Вторжение, — пробасил воин, лёжа на боку и ворочаясь, и норовя даже теперь дотянуться до врага.
Ул ускользал от всякой попытки «валуна» перекатиться и подмять, ощупывал пояс бойца, потрошил замеченный только что плоский кошель. Наконец, Ул выудил единственную вещь, вложенную внутрь — и сел, морщась от отвращения.
Карта. Снова карта… из той же рабской колоды, оставляющей каждому бессмертному ничтожную роль исполнителя. Точно оттуда: рамки у всех карт смутно подобны, они сплошные, тёмные и будто… глубокие? В прямоугольнике этой вот рамки, как в колодце, видны вдали, в сумраке, закрытые ворота.
— Я возьму вашу карту на время разговора, — сообщил Ул и сжал карту в ладони.
Прямоугольник нагрелся, обжёг руку… и сразу захотелось сказать неизбежное — «вторжение».
— Вто-о… — бас связанного воина поперхнулся, сошёл на гудение, иссяк.
Мелкие чёрные глазки, по-птичьи круглые, в складчатых веках без ресниц, сморгнули, сделались осмысленными.
— Вы… кто? — быстро спросил Ул, пока просветление у «валуна» не закончилось.
— Привратник, — раздумчиво выговорил воин. Наморщил лоб. — Карта. Не я. Или карта — и я? Или карта… а меня нет.
— Имя своё помните?
— Тьма. Всюду тьма и… душно. Не могу уйти. Не могу ничего.
— Ну, знаете, как ещё посмотреть! Вы так меня загоняли, что я на год вперёд набегался, — посетовал Ул, на всякий случай отодвигаясь, когда «валун» качнулся и сел, используя силу едва послушных ног при безвольных, парализованных руках. — Позвольте спросить: а вы зачем взяли карту?
— Взял?.. Не брал! Она моя, всегда. Подарок? Судьба? — боец задумался.
— Вот-вот! И вы не брали, и тот бес тоже. Ничего себе загадка! Нет, скорее преступление. Порабощение, совершенное обманом. Да-а… Куда мне дальше-то идти? И что я тут делаю? — не надеясь на ответ, пробормотал Ул. Покосился на связанного. — Сперва я принял вас за ворона на камне. Ну, голова — как птица. Ворон. А на каком языке мы говорим?
— Ворон, — повторил боец и вдруг улыбнулся. — Да. Острое зрение души. И моё возвращается. Ты — маленький атл. Я — Ворон Теней, в двуногом облике имя мне Ург. Помню… сейчас — помню. Помню! Имя крылатого облика не помню. Жаль… Мог бы улететь и обрести свободу. Но даже половина памяти лучше тьмы без края.
Улыбка стала шире. Взгляд изучил Ула с головы до пят.
— Мы говорим на моём родном наречии, — помолчав, добавил Ург. — Так устроены бессмертные любого царства. Входя в мир, мы принимаем его закон и переделываем себя. Я склонен назвать такое поведение вежливостью, а не умением выжить. Ты быстро изменился. Успел до боя. Благодарю, ты остался жив. Смог вернуть мне первое имя.
