«Я забрал карту палача, но я помню своё имя, — думал Ул. — Я помню, а бес забыл. Это важно. Я по-прежнему Клог хэш Ул, я весь тут, я знаю свою жизнь от ночи, когда мама нашла в реке корзину. Я тогда был мертвее и холоднее девочки, убитой Рэкстом. И все же я ощутил тепло маминой улыбки. И поверил ей, и смог выжить».
Щеку погладил знакомый ветерок. Он и здесь следовал за Улом, шелестел осенним листком, путался в волосах… Чутье подсказывало, что глаза открывать бессмысленно. В междумирье слоится туман. Он весь — обман, он не способен осесть влагой на рубахе и коже, он лишён запахов реки и дождя, росы и грибов, снега и болота… Туман — лишь завеса, он отгораживает от непостижимого, чуждого.
Ул едва заметно улыбнулся. Ветерок нашептал: то, что яростно мнёт тело и душу, не одолеет. Наследнику атлов посильна дорога, пока ему хватит упорства.
Но куда следует двигаться? Ул грустно усмехнулся. Впервые с рождения у него есть цель. Карта палача, пусть и жуткая — не только капкан, но и пропуск в огромный мир, доступный таким, как бес и Лоэн. Иерархия бессмертных — часть этого мира. И главный узел в опасном деле, которое надо разобрать до самой малой мелочи. С чего все началось? Преступление это было или наслоение ошибок? Кто виновен и почему не прекращается причинение вреда мирам и царствам? С иерархией и её тайнами не стал связываться никто из атлов прошлого. Не мог отправиться или — не пожелал?
Дойти до сути нечеловеческих бед, вторгшихся вместе с бесами в мир людей — это и есть настоящее наследство. А сила, дар — не более чем средство. «К каждому толковому наследству прилагается тайна», — сказал Монз. Как обычно, учитель прав…
Теплом на спине ощущалось внимание: мама часто думает о своём Уле.
Холодом обжигал страх: знала бы мама, что наворотил её самоуверенный сын! Бес Рэкст в древние времена сделал последний свободный выбор вслепую, если помнит верно. По его словам выходит, он не ведал, какую вытянет карту, не понимал, что для любого бессмертного найдутся оковы надлежащей прочности. Но, предлагая выбор Улу, бес не скрыл необратимость его и последствия…
Сознание путалось, мысли и воспоминания крутились стаей шуршащих голосов… «Гадалки хуже татей ночных», — вздыхал лодочник Коно. В детстве со стариком было здорово рыбачить… Он как-то рассказал о весне после большого мора. Ул буквально видел последнюю в деревне костлявую корову, впряжённую в ярмо. Ну, а ляжет скотина — впрягутся люди. Им не по силам? Что с того… Жалуются богатые: в их распоряжении и время, и слушатель. А весной в поле лишь двое ведут бой, пахарь — и голодная смерть…
