Население двигалось на запад, в сторону Марсова поля, и мы двигались вместе с потоком людей. Вокруг Цицерона собиралось все больше и больше сторонников, пока, наконец, между ним и толпой не образовалось пять рядов защитников. Большая толпа может быть ужасной — это монстр, который не ощущает собственную силу и который из-за малейшего импульса может качнуться в ту или иную сторону, давя и калеча всех своих участников. В тот день толпа на выборном поле была невероятных размеров, и мы врезались в нее, как топор в деревянное полено. Я находился рядом с Цицероном, и группа наших защитников крутила и двигала нас до тех пор, пока мы не выбрались на место, предназначенное для консула. Оно состояло из длинной платформы, на которую вели ступеньки, и палатки, находившейся за платформой, где он мог бы отдохнуть. С одной стороны от платформы находился загон для кандидатов. Сейчас в нем присутствовали около двадцати человек, потому что в тот раз выбирались оба консула и восемь преторов. Катилина разговаривал с Цезарем, и когда они увидели, что появился Цицерон, с красным от жары лицом и в броне, оба они рассмеялись и стали показывать на него пальцами.
— Мне не надо было надевать эту гадость, — пробормотал Цицерон. — Из-за нее я потею, как свинья, а она даже не защищает мою голову и шею.
Но поскольку голосование и так задержалось, у него не было времени снять броню, и консул немедленно начал совещание с авгурами. Они объявили, что знамения были хорошими, и Цицерон велел начинать процедуру. Вместе с кандидатами он забрался на платформу и недрогнувшим голосом прочитал наизусть все необходимые молитвы без единой ошибки.
Раздались звуки труб, и красный флаг был поднят над Яникулом. Первые центурии прошли по мосту, чтобы проголосовать. После этого главным было поддерживать беспрерывное движение колонн людей, которые двигались час за часом, а солнце направляло на них свои безжалостные лучи, и Цицерон варился в своем нагруднике, как рак.
Я почему-то уверен, что его попытались бы убить именно в этот день, если бы он не сделал того, что сделал.
Заговорам необходима тайна, а то, что хозяин пролил так много света на заговорщиков, их испугало. Слишком много людей следили за происходящим: если бы на Цицерона напали, было бы сразу понятно, кто это сделал. Кроме того, из-за того, что он поднял тревогу, вокруг него собралось столько друзей и союзников, что для убийства потребовались бы многие десятки фанатиков.
