Она резко перевела взгляд на монаха.
— Паулюс, моя госпожа, брат Паулюс, — он наполнил кружку вином, добавил меда и протянул его Лиз. — А год нынче 1185 от Рождества Христова… И вы уж простите мне мое любопытство, а в какой провинции вы жили, ну… до того… как стали привидением… Уж очень странный у вас язык, — и Паулюс медленно почесал затылок.
— Париж, — пробормотала Лиз, прижав одну руку ко лбу и второй схватившись за кружку, — Париж образца 2015 года…
И, жадно глотая, влила в себя напиток, совершенно не чувствуя его вкуса. А потом уселась на что-то, что, должно быть, считалось здесь кроватью.
— Париж знаю, довелось там однажды побывать. А вот про Образцовый Париж — не слыхал… А хотите я покажу вам свой виноградник? — неожиданно спросил монах.
— На кой черт мне твой виноградник? — пробубнила Лиз и тоскливо посмотрела на него. — Я домой хочу. К маме.
И слезы, уже давно подступившие к глазам, наконец, пролились. Прямо в кружку.
— Мадемуазель Лиз, — со всей возможной серьезностью сказал брат Паулюс. Подсев к девушке, он промокнул ей слезы своим скапулярием. — Я с удовольствием провожу вас к вашей маме. Вы в каких покоях расположились? Рядом с невестой, мадам герцогиней?
Девушка всхлипнула, и плечи ее опустились. Как объяснить этому… брату… что ее мать еще не родилась!
— Ни в каких, — сказала Лиз, посмотрела на высокого и, что уж скрывать, красивого монаха, и вдруг маленькая Лиз, сидевшая в ней всю жизнь, проснулась, — пожалуй, что в ваших, — заявила она, — мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал о том, что я здесь. Может быть… если обыскать комнату… найдется какая-то дыра во времени… или как там это называется? — но об этом уже думала взрослая Лиз.
Брат Паулюс как-то совершенно отчетливо понял, что начал трезветь. Он ничего не понимал из того, что говорило прелестное привидение, хотя оно и говорило по-французски. Впрочем, кое-что он все-таки понял. Привидение стремилось найти какую-то дыру. Но дыр в его комнате точно не имеется. И еще привидение собиралось поселиться у него. И это обстоятельство ему определенно понравилось. Привидений в его богатом жизненном опыте еще не было. А брат Паулюс всегда был уверен, что жизнь — крайне коротка, и нужно попробовать в ней все, что предоставляет судьба.
— Что ж, сестра моя, я готов сохранить твою тайну. Впрочем, и иные тайны, если таковые у тебя имеются, — Паулюс придвинулся к ней поближе и совсем не по-братски обнял за талию.
Лиз посмотрела на его руку, нахально легшую туда, куда, наверное, не следовало ее класть человеку его положения, и невесело усмехнулась.
