— Да, да… Для плаща холодновато. Я бы не прочь.
Голос Кунца был хриплый, немного неприятный. И он так растягивал гласные, словно бы говорил нараспев.
— Проходите сюда, присаживайтесь. Я сейчас приду.
Потом шаги зазвучали по лестнице. К его комнате.
И через пару минут Уилсон явился на порог кухни. В руках его была бутылка коньяка. Начатая.
— Могу я попросить вас? — сказал он ровным голосом.
— О чем?
Грета спустилась с подоконника и, не глядя на Ноэля, вытирала руки о передник.
— У меня гость. Мне бы хотелось угостить его кофе. Вы сварите? С коньяком. Он замерз.
Она вскинула на него глаза. Уилсон никогда не приводил гостей, кроме брата. И никогда ни о чем не просил ее. И теперь просит не для себя, а для этого человека. Кунц… Что-то знакомое, хотя фамилия далеко не редкая…
Грета кивнула и достала из буфета кофейник. Ноэль поставил бутылку на стол. Обернулся к ней и запоздало проговорил:
— Простите, я не предупредил. Для меня это тоже неожиданность.
— Вам незачем оправдываться.
— Спасибо, — кивнул он, помолчал несколько секунд, словно бы ожидал чего-то, и пошел в гостиную.
Грета долгим взглядом проводила его в спину, пока он не вышел из кухни. Еще несколько минут постояла в растерянности у плиты. Но кофе сам не сварится. Она взяла с полки банку, всыпала несколько ложек в кофейник и залила водой.
Вдруг до нее донесся голос незнакомого герра Кунца, кажется, еще более тягучий и неприятный:
— В Констанце я оказался случайно. Окончание войны застало здесь, я временно жил у сестры. Надеялся выехать из Германии хотя бы в Швейцарию, но тут зашли ваши войска, и это стало невозможно. Назад тоже вернуться было нельзя. Теперь эта ваша денацификация.
— Да, я понимаю… — Ноэль говорил тише, но и его было хорошо слышно. — Перемещения по стране сейчас затруднены. Но неужели не могли сделать для вас исключение? Вы ученый с мировым именем. Вас любой университет с руками бы отхватил.
— Не теперь, молодой человек. Теперь я, вроде как, с запятнанной репутацией. Нацист, как вы понимаете. Тавро на шкуре. Пока не получу свидетельство о денацификации, так и придется здесь жить.
Грета вздрогнула, просыпав сахар, который ссыпала в сахарницу.
Тавро на шкуре. Она с таким же тавром. Навсегда. Даже если когда-нибудь получит свидетельство. Получит ли? Или только способом, который предлагал капитан Юбер?
Она аккуратно собрала рассыпанный сахар и стала следить за кофе.
— Я подумаю, чем могу помочь вам, — голос Ноэля звучал сдержанно, но уверенно. — Это нельзя оставлять просто так.
