— В аэропорту нет пожаров? — шутливо спрашивал Ингеманн.
— А тут тоже нет? — спрашивал Даг в ответ.
Ингеманн качал головой. Альма ничего не говорила, потом он отправлялся спать в свою комнату.
Так и шла жизнь. Десять дней миновало, и ничего не происходило.
Однажды он взял с собой винтовку. Малокалиберную. 222LR. Он купил ее на деньги, подаренные ему на конфирмацию, и пользовался ею только на стрельбище. Еще он раздобыл оптический прицел марки «Хоук». Он положил ружье на заднее сиденье автомобиля, прикрыв одеждой. И взял его с собой в будку. Сидел и ждал последнего самолета. По плану тот должен был приземлиться в 23:34. Он чувствовал спокойствие и ясность и в то же время усталость. Он прилег на маленький диван в углу, закрыл глаза, открыл. Он проспал почти весь день. И все равно чувствовалась удивительная вязкая усталость. Он включил крошечное радио на подоконнике, нашел нужную частоту, чемпионат мира в Аргентине, Австрия — Швеция. Радио шипело, и ему пришлось сосредоточиться, чтобы расслышать, что происходит на поле. На сороковой минуте Йоханнес Кранкль из Австрии забил гол с пенальти неотразимым ударом.
И тут появился самолет компании «Бротенс» из Ставангера.
Он поспешил к окну, но самолет пока еще невозможно было разглядеть даже через прицел. Пришлось долго стоять и высматривать самолет в ночном небе. Наконец он его нашел. Он следил за самолетом, пока тот приближался. Большой освещенный корабль. Еще чуть-чуть, и он смог бы заглянуть в иллюминаторы и рассмотреть пассажиров. Когда самолет повис на высоте шестидесяти-семидесяти метров над фьордом, он спустил курок. Раздался сухой щелчок. Он опустил винтовку. Во рту пересохло. Он знал, что попал.
6
Утром в пятницу, 2 июня, начался дождь. Легкий, парящий дождь, висевший в воздухе в утренние часы и придававший блеск траве на обочине. Потом небо прояснилось. Ветер с северо-востока усилился и смел тучи. Небо стало ясным, умытое солнце сияло, дорога высохла. Было начало десятого.
В то утро Даг приехал домой чуть позже обычного. Он был чудовищно уставшим, не сказал ни слова и отправился прямо в постель. Даже не поел. Даже кофе не выпил и молока. Ничего.
Ингеманн вышел поработать в мастерскую в начале девятого, как обычно, и Альма была на кухне одна. Она включила радио как можно тише. Шла девятичасовая передача с Яном Панде-Рольфсеном. Она вытерла стол, потом набрала воду в таз и помыла посуду.
Когда передача закончилась, она вышла в коридор и прислушалась, стоя у перил. Ни звука. Она приготовила еще кофе, налила немного в термос и отправилась в мастерскую к Ингеманну. Там пахло машинным маслом, дизелем и старым ломом. Надежный, хороший запах, он ей нравился, хотя она никогда не задерживалась в мастерской дольше необходимого. Она даже толком не знала, чем он там занимается, а он ей ничего не объяснял. Это был его мир, у нее же был свой, так и должно быть. У каждого свой мир и у обоих — Даг.
