Ингеманн все еще не доехал. Даг окликнул его, как только открыл дверь и вошел, но никто не ответил.
За час все закончилось. Пожар был потушен. Теперь между деревьями утренней пеленой висел кислый дым. С верхушек сосен капало, словно после сильного ливня. Шланги заботливо скрутили. Бутылки из-под лимонада собрали с земли. В вереске и на обочине валялись обертки шоколадок. Двое соседей остались следить за дымящейся кучей. Они сидели под деревом в темноте, а между ними стояло несколько ведер, до краев наполненных водой. Толпа потихоньку рассосалась. Садились в автомобили, заводили их, доезжали до конца дороги, разворачивались и длинной светящейся вереницей проезжали мимо. Другие, те, кто не расходился, жили в нескольких сотнях метров.
Они-то и позвонили Ингеманну в Скиннснесе. Теперь и они развернулись и вместе направились в сторону дома. Они возвращались в пустые дома и обнаруживали незапертые входные двери, какое-то время не шли еще спать, пока не успокаивались хоть немного. Тогда они залезали в постели, выключали свет. Пару раз тяжело вздыхали. Закрывали глаза.
Пожар не начинается просто так.
Лесной сеновал, посреди ночи. Здесь. У нас. Этого просто не может быть.
Когда Даг вернулся домой на пожарной машине, уже совсем рассвело, и Ингеманн стоял на дворе перед столбом пожарной сигнализации. Даг сделал вид, что не заметил отца, промчался мимо по крутому подъему и завернул к пожарной части. Там он сдал назад, спешно припарковался, хотя шланги еще не были сняты и высушены, а остальное оборудование не проверено. Он сидел за рулем и смотрел перед собой. Так он и сидел, когда мимо прошел Ингеманн.
— Почему ты не приехал? — тихо спросил Даг. Он держался за руль, будто еще вылетал со двора со включенной сиреной и маячками.
— Сердце, — ответил Ингеманн. — Думаю, теперь тебе придется все делать одному.
— Сердце? — переспросил Даг, словно не понимая.
— Теперь ты — начальник пожарной команды, Даг, — сказал отец и положил руку на руль.
Он постарался улыбнуться, но Даг сделал вид, что не заметил. Глядя куда-то вперед, он сказал:
— Не волнуйся, папа, больше пожаров не будет. Это был последний.
Забрезжил рассвет, солнце уже поднималось над восточными склонами. Там, где раньше стояли два амбара, остался только теплый липкий пепел. Пепел и четыре камня на дне ущелья Лейпланнсклейва. Весь день подходили зеваки. Новость разлетелась быстро.
Еще один пожар? Быть не может!
Автомобили медленно проезжали мимо, тормозили, окна открывались, запах свежего пожара врывался в салон, и машины продолжали движение. Несколько мальчишек приехали на велосипедах, они нашли пустую бутылку из-под лимонада, разбили ее о камень, испугались и укатили обратно. Муравей карабкался по осколкам. Мухи и комары кружили над влажным пеплом. Наступил вечер. Солнце зашло за склоны. Был май, почти летний вечер. И все равно стемнело быстро. Около полуночи весь поселок затих. Белый, почти прозрачный туман висел над землей. Непонятно, откуда он взялся. Между деревьев замер зверь. Глаза смотрели прямо в темноту. В окнах еще был свет. Люди укладывались спать, оставляли свет, закрывали глаза, складывали руки.
