- Я тут! - в каюту влетела взъерошенная, запыхавшаяся, с винторезом на перевес Вера. - Это я!
Сказать, что я была в шоке - ничего не сказать. Я не знал, что сказать. И сказала что первое пришло на ум:
- А что так долго, сколько можно ждать? - мы захохотали.
- Смотри, кто тут у нас. Он твой.
- Не убивайте меня, пожалуйста. Я заплачу!
Вера встала перед ним.
- Ну, здравствуй, братец. Я же сказала - вернусь. Помнишь меня, Нику - сестренку свою?
- Ника, это ты? Ника, сестренка, пойми, пожалуйста, я не хотел.
- Тварь ты, подонок, - он пополз к ее ногам, она молча подняла ствол. - Смотри сюда!
Он посмотрел.
- Ника, прости меня, не убивай, я не хотел, я не мог поступить...
- И ты меня прости, - чужим голосом произнесла она, и винторез дернулся, потом еще, и еще, и еще, и так пока не кончились патроны.
Я посмотрела на женщину и подошла к ней.
- Ну что, как тебя там! Встань!
Она встала. Увидев меня, она открыла рот.
- Ты... ?
- А ты кого хотела увидеть? Или у тебя экземпляры не бунтуют? Ты же сама женщина, поставила бы себя на их место. Ты беременная?
- Нет, - замотала она головой.
- Значит, дура, я тебе шанс давала, - я развернулась, пошла к выходу и, не глядя, выстрелила несколько раз.
Прошло всего минут десять с того момента как я вогнал нож первому. Да-да, бой в замкнутом пространстве всегда скоротечен. Думаешь прошла целая вечность, а всего пять минут, а ты жив еще.
Глававосьмая
Как я устал носить эту оболочку! Какая она тяжелая! И вообще, как я хочу спать! Долго они будут тут меня мурыжить? Где, интересно, Вера? Наверное, в соседнем кабинете. Правильно ли я поступил? А у меня разве был выбор? Выбор есть всегда, и то, что произошло на этот раз - это тоже выбор.
Я устало смотрел как в кабинет входят и выходят люди, что-то берут, что-то говорят. Мужчина, сидящий напротив меня, что-то им отвечает.
- Ну что, Самбурова Алина Викторовна, правильно?
Я посмотрел на него безразлично. Он рассматривал мои документы.
- Люда, ты сколько лет в органах? - обратился он к женщине лет двадцати семи-восьми, сидевшей за одним из столов и что-то писавшей.
- Семь, а что, ты не знаешь?
- Вот видишь, - обратился он ко мне. - Семь, и она только старший лейтенант. А тебе всего, - он заглянул в паспорт, - девятнадцать, и, судя по твоей липовой ксиве, ты уже старлей.
- Капитан, что ты хочешь? Ты меня тут за ксиву держишь? - спросил я.
- Нет, за убийство с особой жестокостью. Ты хоть представляешь, сколько тебе светит?
