Прививка от расчеловечения — это традиция. Мы живём в потрясающее время, когда традиция становится революцией. Здесь, в Югре, живёт много традиций: дохристианские, христианские, советские — и я думаю, что эта революционность проявится очень ярко.
Владимир ШАМАХОВ, директор Северо-Западного института управления РАНХиГС, д.э.н., действительный государственный советник РФ I класса.
У нас в Петербурге совсем недавно создано отделение Изборского клуба. Петербургское отделение сосредоточило свою работу главным образом на арктической тематике. Потому что в Петербурге исконно базировались научные, промышленные, военные, технологические организации и предприятия, ведомственные институты, которые работали на Арктику; у нас строятся военные корабли и атомные ледоколы.
Но сегодня: как на уровне государственном, так и на общенародном, — не видно объединения усилий для реализации глобальной задачи планетарного масштаба — освоения Арктики. Поэтому мы выступили с инициативой, которая была поддержана полномочным представителем президента РФ в Северо-Западном федеральном округе и Администрацией президента, о создании в Санкт-Петербурге Центра научно-технологических компетенций по освоению Арктической зоны РФ. Это добровольное общественное объединение. В него вошли более сорока организаций: университеты, институты, научно-промышленные комплексы. И наше отделение Изборского клуба является ядром этого центра. Это не управленческая структура, а некий мозговой центр, в котором мы пытаемся разрешить наболевшие проблемы. И очень заинтересованы, чтобы такой центр, как Югра, подключился к работам наших учёных и промышленников.
Михаил КИЛЬДЯШОВ, председатель Оренбургского отделения Изборского клуба.
Природа для нас — мистическая субстанция. Природа способна породить мечты в нашем народе. На мой взгляд, в сегодняшнем мироздании, в нашей картине мира соединяются две мечты: мечта о тепле (условно "крымская мечта") и мечта о холоде, мечта об Арктике. Но мечта о холоде — это не мазохистская мечта нашего народа. Холод — это всегда движение, это действие, путь, горизонт, это северное сияние. Мечту о холоде мы слышим в курских песнях Свиридова, видим в картине Шишкина "На севере диком", читаем в "Капитанской дочке" Пушкина, когда Гринёв едет в Белогорскую крепость через буран и стужу. Пушкину важно было показать через холод, что он едет, как на край света, что империя наша уже тогда была необъятной. Это понимание мечты о холоде рождает сегодня очень интересные представления, преломления. В фольклоре манси есть легенда о Северном ветре, который разбушевался и стал губить людей. Народ стал замерзать от холода. И в народе нашёлся пассионарий, который вызвал Северный ветер на бой и в бою буквально сломал ему челюсть. Северный ветер перестал дуть, воцарилось тепло, жара, и народ стал гибнуть от жары. Со временем у северного ветра заросла челюсть, но дуть с прежней силой он уже не мог. Но климат самый подходящий, югорский — установился. Так и нам, я думаю, в будущем предстоит на сопряжении этих двух мечтаний открыть какие-то основополагающие смыслы наших ближайших десятилетий.
