– Ага, мирные! Знаю я вашего брата! Человека зарезать – как муху хлопнуть! Подымайтесь! Вперед идите. И не вздумайте баловать – за мной не заржавеет. Погоди… Девка, что ли? Тоже с этапа сбежала?!
От удивления у мужика даже ствол в руках качнулся.
– Я же говорю тебе, милый человек, – снова заторопился, заговорил Агафон, – тихие мы, смирные и на разбойные дела неспособные, сам понимать должен, на разбой с бабой не ходят.
– Ну, это еще надвое сказали, иная баба злее мужика будет.
– Да ты глянь на ее, глянь, – упорно гнул свою линию Агафон, пытаясь разговорить мужика и притушить его первоначальную злобу, – она, как ангел, чистая, а ты ее – в разбойницы!
– Зубы не заговаривай! Сказал – вперед идите, вот и топайте. А там разберемся, кто из вас ангелом, а кто чертом прикинулся. Ступайте!
Пришлось подчиниться, чтобы не злить мужика. Ульяна вцепилась тонкими пальцами в руку Агафона, прижалась к нему, и он сразу же почуял, что она трясется, как в ознобе. Наклонил голову, коротко шепнул:
– Не бойся.
Ульяна сбилась с шага, запнулась и в отчаянии, так же шепотом, отозвалась:
– Лучше здесь помереть, чем на этап вернуться. Ты иди, Агафон, а я упаду и пусть пристрелит.
– Не дури! – Агафон встряхнул ее за плечо и громко, в полный голос пригрозил: – Я тебе так лягу – костей не соберешь! Шевели ногами!
Мужик с ружьем, шедший сзади, молчал. Но нетрудно было догадаться, что весь разговор, даже когда шептались, он прекрасно слышал.
Чернолесье и валежник под ногами внезапно кончились и сменились мягким покровом мха в низине. Дальше пошел подъем на сухой увал, по гребню которого тянулась посреди молодого ельника узкая, едва различимая тропка.
– Направо поворачивай! – последовал грозный окрик.
Повернули, двинулись по тропинке. Скоро тропинка соскользнула с верхушки увала вниз – и перед глазами внезапно, будто из-под земли выскочила, возникла заимка: глухой заплот, такие же глухие ворота, а дальше, за ними, приземистая изба с почерневшей крышей.
– Ворота открывай! – приказал рыжебородый мужик.
Ворота от старости провисли и открылись, царапая землю, со скрипом. Агафон пропустил вперед Ульяну, шагнул следом за ней, и споткнулся, замер на месте: под заплотом, развалившись в полный рост и задрав вверх все четыре лапы, покачивался из стороны в сторону, лежа на спине, матерый медведь. На скрип ворот и на людей, которые вошли в ограду, он даже ухом не пошевелил, продолжал покачиваться и негромко урчал, видимо, выражая полное свое удовольствие. Агафон резко качнулся, заслоняя Ульяну, но мужик, увидев это, предупредил:
