— Ей нравилась быстрая езда, — продолжал я, разговаривая не столько с Теренсом, сколько с самим собой. — Быстрая езда была ее страстью, и мне иногда даже казалось, что в болтовне Фрейда о вечной тяге к самоуничтожению есть доля истины.
Размышляя о прошлом, я с печалью и даже со стыдом припомнил, что в те дни жизнь казалась мне конченой. И все же… И все же пятнадцать лет спустя от моего горя осталось лишь слабое воспоминание. Я не мог уже, даже мысленно, даже на несколько секунд, вернуть ее к жизни. С тех пор все клеточки моего организма обновились дважды, я был уже совсем иным человеком, чем тот, кто пережил эту трагедию.
Я снова стал думать вслух:
— Меня, видимо, всегда влекло к женщинам, родившимся под несчастливой звездой. Девушка, на которой я хотел после этого жениться, тяжело заболела такой редкой болезнью, которая известна лишь узкому кругу специалистов. Не знаю, уместно ли в таком случае говорить о Фрейде, но, несомненно, каждый на моем месте вспомнил бы о нем. В старину человек воспринял бы все это как злой рок. Было время, когда и я спрашивал себя, почему такое происходит именно со мной, а теперь смирился и порой даже ловлю себя на мысли, что в общем-то доволен своей жизнью.
Сейчас уже Теренсу хотелось переменить тему разговора.
— Должен сознаться, — сказал он, — что меня тоже тянет уехать отсюда.
— Ну и почему же вы не уезжаете?
— В моем положении это непозволительная роскошь. Я пока ничем себя не проявил. Вы — другое дело, вы можете выбирать то, что вам больше по вкусу. Хотите знать, что мне не нравится в той жизни, какую мы ведем, если ее, конечно, можно назвать жизнью?
— Хочу.
— Бездушие всего этого. Пустота. Мы живем в духовной пустыне. — Он поднял стакан и с отвращением взглянул на него, — Пиво в банках, курица по-мэрилендски, стандартные радиопередачи, просмотры скучнейших кинофильмов, унылые проповеди мистера Фултона для верующих, наша библиотечка из дешевеньких книжонок, игра в кости на выпивку…
— А вы не обращайте внимания.
— Пытался, но не получается. Вся беда в том, что вне лагеря нет ничего интересного. Вы понимаете, насколько тут недостает местного колорита? Проживающие поблизости арабы ничем не занимаются… Я хочу сказать, что у них нет ни традиций, ни танцев, ни чего-нибудь другого, о чем можно было бы написать, скажем, в один из журналов…
— Они слишком бедны и вынуждены всю энергию расходовать на то, чтобы как-то свести концы с концами. Никто не пляшет на пустой желудок.
