— Победа!
Лил дождь, и плечи вошедшего Бьюза, словно плохонькая тога, прикрывала плащ-палатка. Я неловко сжал протянутую мне руку. Появление нефти ожидалось давно и все же воспринималось как праздник.
— Победа! — повторил Бьюз своим глухим голосом, не выпуская моей руки; его лицо — лицо римского сенатора — было густо покрыто каплями дождя.
Стояла весна, и дождь, не переставая, шел уже целую неделю. В лесу вокруг лагеря куковали кукушки, на полях за плугами вышагивали аисты. А мы, после пятилетних поисков, нашли нефть.
— Номер семь? — спросил я. Разведочная скважина номер семь считалась самой перспективной.
— Как и предполагалось, — ответил Бьюз. — Именно, как и предполагалось. Помните, на прошлой неделе я предсказывал, что нам осталось ждать несколько дней.
Главный инженер говорил с какой-то грустью, словно сообщал о кончине близкого друга, к которой мы были подготовлены его длительной болезнью. По-моему, он жалел, что беспокойные годы остались позади, и страшился, что ничего подобного ему уже не доведется испытать в будущем.
— Впрочем, — продолжал Бьюз, качая головой. — не стану утверждать, что у нас есть надежда отправить по трубопроводу на побережье хотя бы каплю нефти. — Он нахмурился, вспомнив, видимо, о трудностях, которые стояли перед нами.
— Возможно, вы и правы. Поживем — увидим.
— Война есть война, Лейверс. Зачем обманывать себя!
— Конечно, если только то, что происходит, можно назвать войной.
Бьюз укоризненно взглянул на меня.
— Если нам повезло и мы не видели самого худшего, то это вовсе не значит, что ничего не изменится и в дальнейшем. Надо уметь предвидеть. Разве вы не читаете газет? Мы же тут между двух огней.
Обычно Бьюз скрывал свои сомнения, как тайный порок. Будущее представлялось ему сплошным ненастьем, а ясная погода нереальной, как мираж. К тому же он видел, что близится конец схватки за нефть, и это его печалило. Он надеялся, что война продлит ее. Наш триумф омрачался и еще кое-чем, что касалось нас в большей степени.
