— Ты Песочник? — спросил он, будто предыдущего разговора не было, и он только что увидел меня, вошедшего в Трактир.
— Да, — кивнул я в ответ на этот глупый вопрос.
— Тогда можешь уложить меня спать? — он сильно хлопнул меня по плечу. — Попросишь Бога, чтобы сохранил мою душу?
Теперь он был настолько пьян, что начал петь.
— А если я умру, прежде чем проснусь? — в глазах застыли слёзы и он даже повторил:
— А если я умру, прежде чем проснусь? Попроси Бога забрать мою душу[2].
— Не переживай, Якоб. Я не удивлён, что тебе снятся кошмары. Они мучают большинство писателей.
— Ты называешь меня писателем? — он усмехнулся своему вопросу.
— Ты Якоб Карл Гримм, — произнёс я. — Тебя будет помнить и ценить весь мир. Ну, не наш мир, а человеческий.
— Меня не должны ценить или помнить, и я не писатель. Я фальсификатор сказок, убийца персонажей и манипулятор историями, — он стал говорить тише, не спуская глаз с невидимых людей в углу, постукивающих стаканами. — Люди считают, что я собираю сказки для детей, Песочник. Куда уж дальше от правды! Только посмотри на то, что мы сегодня сделали!
— Это должно было быть сделано, — ответил я. — И мы все знаем почему. Не вини себя так.
— И мы? — посмотрел он на меня.
— Что «и мы»?
— И мы все знаем, почему я фальсифицирую сказки?
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
Я начал раздражаться, и не только из-за его странных вопросов, но и из-за серебряного подсвечника за спиной владельца Трактира. Меня нервировала его отражающая поверхность. Я ненавидел зеркала. Не всегда, нет. Но сегодня я их терпеть не мог и не хотел видеть в нём своё отражение, поэтому чуть-чуть сместился в сторону.
— Смотри на меня! — потребовал Якоб. — Я тебе вопрос задал.
— Не знаю, Якоб, — пожал я плечами. — Я простой Песочник, получивший новую возможность собирать дневники. Это ты подделывал истории. У тебя должны были быть на то свои собственные причины.
Я не стал рассказывать ему, что проверил кучу сказок. В некоторых вещах абсолютно не было смысла, но у меня тогда была другая забота, поэтому я на всё смотрел сквозь пальцы. Я сейчас здесь для кое-чего более важного.
— Ты прав, — повесил голову Якоб. Я не знал, он готов упасть в обморок или провалиться со стыда. Я всегда слышал, что Якоб приятный человек, доверенный наставник для многих других писателей. Но в данный момент он таким не выглядел. Он менялся. — Это я виноват. Во всём виноват я.
Якоб поднял голову, но я не был уверен, что он меня видит.
