— А лошадь его по болоту да по воде, как по земле, ходит… Послышались шаги. Солдаты оглянулись и увидели двух офицеров. Даже в ночной темноте они узнали светлейшего князя Александра Меншикова и Григория Воронова, кто был с самим царем с потешных полков. Офицеры подошли к палатке, где лежал раненый курьер. Григорий вздернул полог и, пропустив Меншикова, вошел следом за ним.
При виде высоких гостей раненый попытался приподняться, но те остановили его жестом. Григорий кивнул на солдата:
— Вот он, герой.
Меншиков склонился над курьером:
— Ну что, братец? Кто это был? Разглядел?
— Я толком не разобрал. Все случилось внезапно. Помню, как дерево поперек тропы повалилось, лошади заметались, да будто тень, какая, по кустам мелькнула. А перед этим только свист слышал! — испуганно перекрестился солдат.
— А что, товарищ твой? — поинтересовался Григорий.
— Так, у меня как лошадь понесла…я, ваш благородь, и видеть его, не видел, томко крик слышал. Кричал, страшно, аж жуть как…
— Эх, толку-то с него как с козла молока: «лошадь понесла», «не разобрал, ваше благородь»! — с досадой махнул рукой Александр и вышел из палатки.
Григорий лишь задумчиво протянул:
— Тень говоришь? Ну-ну!
Он еще немного постоял над раненным, осмысливая услышанное, и пошел догонять Меншикова, благо тот далеко не ушел, а стоял в задумчивости возле палатки. Увидев Воронова, он укутался в плащ, словно озноб пробрал:
— Неладно стало в этих краях, это уже третий разъезд! Ты ж родом отсюда? Места эти знаешь! Поезжай-ка ты туда, Гришка! Погляди, что к чему. Да и письма, курьерские может, сыщешь. Негоже им в чужих-то руках оказаться. Григорий посмотрел на темное небо, усыпанное звездами, и тихонько затянул:
— Эх, судьба моя, судьбинушка…
— Ты чего, Гриш?
— Да ты не волнуйся, Сашка, съезжу! Не впервой!.. Ночь- то, какая!!!
— Да, и еще… — Меншиков глянул у сидевших поодаль караульных у костра: Средь солдат поговаривают про какого-то черного всадника…
Гришка вопросительно вскинул брови, а Меншиков продолжал:
— Ну, дескать, появляется ниоткуда, исчезает в никуда…рыскает, мол, по окрестностям.
Гришка, ехидно глянув на князя не выдержав, захохотал. Меншиков укоризненно покачал головой:
— Ну чего ты ржешь?! Людишки Богу душу отдают!
— А ты, стало быть, веришь? — Гришка весело взглянул на Александра.
— Ты ж меня знаешь!
— Вот и я поверю, только, когда этого черта за хвост поймаю!
В нахальных глазах Воронова читались удаль и отвага. Он с усмешкой провел рукой по пшеничному усу и пошел к кострам. Меншиков на всякий случай перекрестился, и направился к своей палатке.
