Я просидел дома до прихода мамы.
- Странно, - заметила она. - Что это ты не гуляешь? И кислый. Натворил что-нибудь?
- Ничего.
- Ну и прекрасно.
Мы поужинали. Потом мама переоделась. Она надела синее шелковое платье. Это платье мне нравилось. Мама в нем делалась очень молодой и красивой. И веселой. Но я не любил все-таки, когда это платье появлялось на свет. Значит, мама куда-то собралась, и ее весь вечер не будет дома.
- Мам, ты куда?
- Батюшки! Ты что, маленький? Будешь плакать: «Мама, не уходи»?
- Не буду я плакать, - сказал я, надувшись. - Просто сидеть одному неохота.
- Не сиди. Погуляй. Все равно ведь каждый вечер бегаешь.
Ага, «погуляй»! Если бы она знала!
- Надоело мне гулять.
- Владик, ну что за капризы! Сегодня симфонический концерт в городском саду. Это бывает раз в несколько лет. Неужели я не могу послушать?
- А я?
- Что «а я»?
- Тоже хочу на концерт, - уцепился я. Это было все-таки лучше, чем сидеть дома.
- Ты серьезно? Это ведь не кино.
- Ну и что! Кино я видел, а концерты ни разу.
- Ладно… - сказала мама. - Куда тебя девать.
Она дала мне белую рубашку, новые штаны (те, которые сшила из обрезков американских брюк), расчесала на косой пробор мои космы (я терпел) и сказала:
- Оказывается, иногда ты можешь выглядеть вполне прилично… А хочешь, я сделаю тебе черный бантик на шею? С белой рубашкой будет очень красиво.
Я со сдержанным негодованием выразил свое отношение к бантикам. Мама заметила, что я все-таки чудовище, и мы пошли в сад.
У ворот сада нам повстречался высокий мужчина в глухом кителе, с флажком на фуражке. Флажок был белый с зеленой каймой. Мужчина вежливо поздоровался с мамой.
- Добрый вечер, Сергей Эдуардович, - сказала мама, и мы пошли рядом.
Сначала - молча. Мама шла опустив голову. Сергей Эдуардович поглядывал на меня. А я - на него. Меня интересовала фуражка.
- В отделе прочитали ваш очерк, - сказала мама. - Всем нравится. Только… понимаете, газетный объем… Как-то надо сократить материал. Хотя и жаль.
- Сокращу, - поспешно согласился Сергей Эдуардович. - Чего там жалеть? Не в этом дело… - Он помолчал и неожиданно признался: - С тридцать шестого года не слышал симфонического оркестра…
И опять они с мамой замолчали.
- А почему у вас фуражка морская, а на флажке самолет? - спросил я.
