Я догнал маму. Она не купила ножей для мясорубки и была окончательно раздосадована.
- Где тебя носит? Всегда фокусничаешь! Что это у тебя карман отвис?
Она извлекла подшипник, и я почувствовал, что становлюсь пунцовым.
- Нашел, - хрипло сказал я.
- Обязательно надо всякий хлам подбирать! Убери с глаз.
Я в душе порадовался маминому невежеству в технике и медленно отдышался.
- Ума не приложу, во что тебя одевать, - сказала мама. - Пошли поищем снова.
Я был готов на все, даже на те парусиновые штанишки, лишь бы покинуть опасный участок.
И наконец нам повезло!
Худая решительная женщина предложила нам брюки изумительной красоты.
Это был полукомбинезон из вельвета (его тогда почему-то называли «бархат»). Черные штанины, малиновая грудь, такие же отвороты внизу и широкие лямки со сверкающими пряжками. Я от восхищения даже забыл про подшипник. Представил, как появлюсь перед Майкой в столь мужественном виде, и горячая волна восторга накрыла меня с головой.
Но тетка назвала такую цену, что маму пошатнуло.
Она даже сказала:
- Совесть-то у вас есть?
Женщина ответила, что совесть есть, но денег за нее не дают, а жить надо. К тому же товар заграничный, американский.
Наверно, эти брюки попали к нам в одной из посылок - тех самых, которые вместе с яичным порошком и тушенкой Америка посылала нам во время войны.
Мне очень хотелось получить заграничные штаны. Я готов был обещать маме полное послушание на вечные времена и сплошные пятерки в табеле. Но мама и женщина торговались, и нельзя было вмешиваться, чтобы не сорвать дело.
Наконец чудо свершилось. Сверток с брюками перешел ко мне, и солнце засияло в два раза ярче.
Жизнь состоит из постоянной смены радостей и огорчений.
Дома, когда я надел обновку, мама ахнула, опустилась на стул и вдруг начала смеяться. Все громче и веселее.
- Санкюлот, - говорила она. - Гаврош! Кошмар, честное слово!
Что такое «санкюлот», я не знал, а в слове «Гаврош» не видел ничего смешного. И при чем здесь кошмар?
Я обиженно повернулся к зеркалу. Ну и что? Надо сказать, что брюки пришлись впору, сидели как влитые. Правда, были они длинноваты, на ногах собирались в гармошку, да и ширина внизу была, пожалуй, чрезмерная. Малиновые манжеты подметали пол. Но это даже придавало особый шик!
Мама, однако, думала не так. Она уже перестала смеяться.
- Да, без переделки здесь не обойтись…
(Этого еще не хватало! Какая переделка?)
Мама смотрела прицеливающимся взглядом.
- И вообще… Зачем тебе к лету длинные штаны? Я тебе две пары сделаю.
