— Тайлер, почему бы тебе не… — гаркнул я.
Ладонь Тони мгновенно легла на мое запястье, и она размеренно, веско произнесла:
— Что вам нужно, Роб?
У меня сердце заходилось от злости, но Тони была права. Она наверняка сто раз бывала в таких ситуациях, когда задевали ее женское достоинство, когда ее оскорбляли из-за гомосексуализма. Она знала, как себя вести и как кого осаживать… Она умела поставить на место обидчика.
— Сегодня утром ко мне зашел какой-то легавый. — Тайлер провел пальцем по длинному лезвию. — Вы знаете что-нибудь об этом? Знаете, что его кольнуло в задницу?
— Нет, Роб, не знаю, — ответила Тони.
— Воще, говорили с легавыми? Насчет меня?
— Нет, — солгала Тони.
— Хорошо. Это хорошо. — Он пожал плечами, повернулся к двери и воткнул нож в дерево. — Я им сказал то, что раньше: на Лиз мне начхать. Вот так. Мы разбежались потому, что она наркоманила и поддавала.
Высказавшись, этот мудак стал вырезать что-то на двери моего дома. Господи, да это буква. Вырезает свои инициалы.
— Тайлер, не смей гадить в моем доме!
Он засмеялся, выдул из буквы стружки и сказал с ухмылкой:
— А вы кончайте срать на меня… если, конечно, не хотите кончить как Лиз. — Он вытер лезвие о полу куртки, еще полюбовался своей работой и добавил: — Закончу в следующий раз. Пока!
Он всадил нож в ножны, висевшие на цепочке, обвитой вокруг талии, и распахнул наружную дверь. Беспечный, как дьяволенок Питер Пен, выскочил на улицу.
Дверь с легким шипением закрылась.
— О Господи! — простонал я.
Прежде, чем я успел сказать что-то еще, Тони распахнула дверь и ринулась за ним.
— Тони! — завопил я.
Ее не остановишь — она выскочила на крыльцо и крикнула:
— Роб! Роб!
Тайлер обернулся, уставился на нее и пробурчал:
— Чего?
— Сестра встречалась с кем-нибудь еще?
— Когда мы были с ней? — Он засмеялся, словно над глупой шуткой. — Ну уж нет…
— Но потом, с парнем постарше?
— Я же сказал: ни хрена не знаю.
С тем он и отчалил. Тони стояла на крыльце, как изваяние. Я подошел к ней, осторожно взял под руку.
— Пойдем.
— Вот скотина, — пробормотала она.
— Еще какая. Ты в порядке?
— М-м…
Мы вошли, я увидел испорченный косяк и покачал головой:
— Нет, ты представь себе!..
Мы поднялись ко мне в молчании — оба пытались осмыслить случившееся, Тони прошла в гостиную, упала на диван, а я укрылся на кухне и стал готовить кофе. Голова лихорадочно работала. Спустя пять минут, когда я вышел с кофейником и кружками, Тони сидела на диване, скрестив ноги, поставив телефон на колено, и говорила в трубку:
