Оставался маленький шанс, что кто-нибудь, кто знал моих биологических родителей, увидит объявление. Я решила попробовать. Объявление звучало следующим образом: Меня зовут Линда, моими родителями были Жанни и Уоррен. Я родилась 8.07.1950 г. в городе Омаха и была отдана на удочерение. Мои приемные родители умерли. Я не хочу никому доставлять неудобств, но ищу любую информацию о своих родителях. В объявлении был указан номер телефона агента социальной службы в Линкольне. Сомневаясь в успехе, я заплатила газете только за первые пару недель и занялась своими делами.
Меня охватила радость. Мама любила меня. И хотела!
Объявление опубликовали 25 октября, а в понедельник 2 ноября раздался телефонный звонок. Это был агент социальной службы.
– Линда, – сказал он, – кажется, у вас будет счастливое Рождество.
Объявление попалось на глаза женщине по имени Жаненн Хэнкинсон. Она позвонила в агентство и сообщила, что владеет важной информацией. Это нечто такое, что никто не может о вас знать.
– Дать ей ваш номер? – поинтересовался агент.
В обед зазвонил телефон. К этому моменту я была вся на нервах. Майк держал меня за руку.
Женщина на другом конце спросила:
– Это Линда?
– Да, – ответила я. – Это моя мама?
Две незнакомки разразились слезами.
Когда ко мне вернулся голос, я сказала:
– Не могу поверить, как быстро ты увидела объявление. Его только разместили.
И услышала в ответ:
– Милая, я искала такое объявление каждый день на протяжении сорока лет.
Казалось, меня уже ничем не удивить, но от рассказанной истории я стала задыхаться.
В семнадцать лет мама уже была замужем, и в том же году она родила меня. Когда ей исполнилось восемнадцать, они с мужем решили развестись. Ей повезло найти работу на полный рабочий день в Омахе и очень приятную супружескую пару, готовую заботиться обо мне. Единственной проблемой было то, что Уитни жили на другом конце города – полтора часа езды туда и обратно. И маме пришлось оставлять меня с Уитни на всю рабочую неделю и забирать на выходные.
Все было в порядке на протяжении года. За мной хорошо ухаживали, и мне нравилась Джоан, четырнадцатилетняя дочь Уитни. Но однажды моей матери позвонила Беатрис. Жутко нервничая, она сказала, что социальные службы узнали об их схеме и, если Уитни и моя мать быстро не подпишут какие-то формальные документы, меня заберут.
Мама поспешила к юристу, и он рассказал ей ту же историю. Она не разбиралась в юридических терминах, но не уставала повторять, что сделает все, чтобы меня не потерять. Она никогда не хотела меня оставлять.
