Я кивнула, но все-таки попросила опять:
— Ты говори, что хотел сказать… — И все чего-то боялась.
Он настороженно смотрел на меня.
— И это опять угадала?.. — Снова решился и заулыбался отчаянно-весело: — Вот сегодня утром, прямо сейчас, и скажу родителям, что мы с тобой решили пожениться, а?
— Да!.. Да, Игорь!
— Или ты?.. Я ведь тебя-то не спросил…
— Я же сказала, что ты для меня — как я сама для себя!
— Спасибо! — И мы опять поцеловались. — Но ты ведь ни разу даже дома у нас еще не была!.. — снова удивился он.
— Ну и что?
— Как это ты так сразу и доверилась мне до конца?
— А почему я должна опасаться тебя?
— Ну, все-таки…
— А ты сам мне не доверился, если даже решил сразу жениться?
— Вот чудеса-то со мной, а? — все поражался он.
— Так ведь и со мной те же самые чудеса.
— Вот сюрпризик-то мамуленьке будет, а?
— Так ведь не она на мне жениться решила, а ты.
Странно, но я, помню, ничуть не удивлялась тогда необычности нашего с Игорем разговора, и даже не раздражал он меня, и не злилась я ни капельки, только была счастлива — и все.
— Вот что, — очень серьезно, даже строго выговорил вдруг Игорь, и по его глазам, голосу, всему выражению его лица я поняла, что вот именно сейчас он и решился уже окончательно. — Такое ведь у человека раз в жизни бывает, да?
— Да!
— Едем! Едем к нам домой, а все остальное — потом!
— Я сама позвоню Вадиму Павловичу и все объясню ему, — сказала я.
— А?.. Опять ты права, так даже лучше получится… — Снова внимательно вгляделся в меня, спросил и удивленно, и растерянно, и тревожно: — Слушай, а почему ты такая?
— Какая?
— Ну… Никакая шелуха, ничто второстепенное тебе не мешает.
— Не знаю… Отец у меня был таким, так он жил и работал, да и мама… И сама я сейчас на такой работе и среди таких людей, что шелухи просто быть не может у нас.
— Почему?
— Просто работа такая, что если у тебя шелуха, то не годишься ты для нее, для работы этой.
Я видела, что он не понял, но даже ответить мне не успел, потому что мы опять начали целоваться. Да так, что и вздохнуть некогда было…
А потом мы оделись, я аккуратно причесалась; только вот костюм был мятым, не успел высохнуть, и пальто; мы пересели на переднее сиденье машины и молча поехали к Тарасовым. Просто, наверно, и сил у нас для самого обычного разговора уже не было. Молчали, да я держала руку на руке Игоря, лежавшей на руле.
— Десять минут десятого, — сказала я, когда мы остановились у дома Тарасовых. — Хочешь, я сейчас позвоню Вадиму Павловичу? — Я кивнула на будку телефона-автомата.
