На рынке, конечно Димке, чаще других, из всей шумной ватаги озорников, удавалось обмануть бдительных торговок, и утащить свежеиспечённую булку или яблоко, и тогда добычу делили на всех. Кусок булки или фрукта превращался в изысканное лакомство в извечно пустой утробе. Естественно, добытчику — Димке неизменно доставалась большая часть. Одному только светловолосому мальчугану Мишке всё никак не удавалось стащить хоть маленькую булочку на рынке, чтобы с дерзким видом оторвав больший кусок себе, доказать превосходство перед Димкой.
Весенний день клонился к закату. Набухшие почки призывно возвещали о том, что совсем скоро станет тепло, и можно будет ходить на речку и всласть наслаждаться чистой водой и ласковым солнцем. Голубоглазый Мишка брёл в безнадёжно — мрачном настроении домой. Было плохо и весьма безотрадно на душе от крайне неудачного поединка, к которому он готовился несколько дней. Подбитый глаз, множество ссадин. Мучительно больно и отчаянно плохо. Димка из соседнего двора был и выше, и сильнее — увы…. Не его день, не его победа.
Мишка увидел эти выразительные глаза на кровавом месиве тела, в большой луже подле ворот рынка. Истерзанный либо сородичами, либо людьми, этот тощий и облезлый пёс умирал.
Умирал от голода, от мощи всесильных сородичей, от людского равнодушия.
Голубоглазый Мишка единожды в жизни нарушил священную заповедь «не укради», дерзким образом украв самую большую булку на глазах у испуганной продавщицы. А на лице у Мишки появилась неподдельная улыбка, от осознания того, что иначе он поступить не мог.
Они познакомились поздней осенью. Когда буйство красок ещё не потревожили первые морозы. Карминные листья шелестели под ногами, а бродяга — ветер протяжно скулил минорную песню. Они встретились взглядом, скорее, прикоснулись душами, в какой — то точке унылой серости дня иль ночи. Они потом пытались отыскать, по каким-то только им ведомым приметам, то самое место, но так и не смогли этого сделать. Да, и так ли важно место, одеяние, и другие абсурдные мелочи, которым мы столько уделяем времени.
Это были странные чувства не менее странных людей. Они могли часами сидеть на лавочке, и, не шевелясь, смотреть в одну точку.
Каждый из них знал, что чувствует, осознаёт и постигает другой.
Они никогда друг другу не звонили, не делились новостями и мыслями. Это было не нужно. Были только чувства. Надрыв бездонных чувств. Она каждый день слушала его шаги и ждала прихода, зная, что он у жены с ребёнком. Она его любила — страстно, нежно, пылко
