Естественно, что с началом войны ни у кого из участников съемок не возникало и мыслей, чтобы продолжить работу над картиной. Сам Пырьев отправился на сборный пункт, чтобы уйти на фронт. Однако высокое руководство решило иначе. Поэтому со сборного пункта режиссера вернули и дали указание: фильм закончить как можно скорее и выпустить на экран.
"Свинарка и пастух" появился в прокате в ноябре 1941 года, когда самого "Мосфильма" уже не было в Москве: картину сдали 12-го октября, а 14-го киностудия эвакуировалась в Казахстан. Стоит отметить, что в отличие от зрителей, которые приняли фильм с восторгом, коллеги Пырьева и Ладыниной оценили его скептически, назвав лубком, деревенским балаганом и дешевым зрелищем. Лишь только один А. Довженко прислал создателям фильма телеграмму с поздравлением: "Вы сделали восхитительную картину. Благодарю и поздравляю. Довженко".
В годы Великой Отечественной войны Ладынина снялась в нескольких картинах: "Секретарь райкома", "Антоша Рыбкин" (оба - 1942-й), "В шесть часов вечера после войны". Последний фильм снимался летом 1943 года в Москве. Первоначально картина носила название "Девушка из Москвы", однако затем Пырьев решил изменить его на более оптимистичное - то, что война завершится нашей победой, тогда уже мало кто сомневался. В 1944 году фильм занял первое место в прокате, собрав на своих сеансах 26,1 млн. зрителей.
После войны положение Пырьева, а с ним и Ладыниной, в глазах кремлевского руководства заметно упрочилось. То, что они оба были на хорошем счету у самого Сталина, знали все. Поэтому даже то, что он был беспартийным, не помешало ему стать главным редактором главного печатного органа кинематографистов - журнала "Искусство кино". Правда, пробыл он на этом посту недолго: 4 сентября 1946 года грянуло "Постановление ЦК ВКП(б) о кинофильме "Большая жизнь" (вторая серия), и Пырьева с редакторства сняли (поводом к этому послужило то, что на обложке журнала были помещены фотографии опального фильма). Кстати, именно тогда Пырьев впервые встретился со Сталиным. Их, ведущих режиссеров, пригласили в Кремль для разговора о злосчастном постановлении. Далее рассказывает Р. Юренев: "Сталин иногда останавливался и внимательно разглядывал сидящих перед ним. На Лукова было страшно смотреть: смертельно бледный, он с трудом дышал, обливался потом. Пудовкин в смокинге (приехал прямо с приема в ВОКСЕе) прятался за Роммом. Пырьев слышал, как, подойдя к Молотову, Сталин тихо спросил: "Который из них "Трактористы?" - и, когда Молотов указал взглядом - подошел и... Тут Пырьев усмехнулся и продолжал: "...стал рассматривать меня, как какую-нибудь картину или скульптуру. Мне стало жутковато. "Ну а вы что?" - "Я? Я тоже смотрел на него! Он какой-то голубенький..." - "То есть как?" - "А так - голубенький. Седенький, лицо в синих прожилках, мундирчик из голубого генеральского сукна..."
