Видел себя стоящим перед объективом фотокамеры, старался не шевелиться, чтобы не пропустить ни одного слова. А ведь точно так же замирали и геодезисты в ожидании спуска затвора, другое дело, что улыбались, руки запихивали в карманы или складывали на груди, совершенно уподобляясь при этом пропахшим потом и кислым вином римским глинобородым легионерам.
Карадагов жил вместе с матерью в глинобитном болгарском доме на углу Королева и Базарного переулка. Говорили, что именно в этом доме в 1920 году до своего отъезда в Феодосию квартировал легендарный председатель коктебельского ревкома Гавриил Стамов.
Карадагов слышал об этом человеке, даже знал его фотографический портрет, с которого на него смотрел скуластый усатый человек с глубоко посаженными улыбающимися глазами, также знал, что в 1923 году Стамов был убит, и впоследствии одна из улиц Коктебеля была названа его именем.
Карадагов проходил в свою комнату, ложился поверх простыни на спину, а лицо накрывал журналом «Америка», подаренным ему кем-то из отдыхающих. Сквозь глянцевую бумагу проступали буквы и завывание включенного в соседней комнате громкоговорителя. Это мать слушала сообщение об успешно проведенной стыковке космических кораблей «Союз» и «Аполлон».
Космонавты медленно проплывали через длинный, залитый ярким белым светом тоннель и обменивались рукопожатиями.
Журнал медленно сползал по лицу Карадагова, постепенно открывая его лоб и глаза, и тут же ему становилось невыносимо смешно при мысли о том, что стыковочный узел космического корабля, во всех подробностях описанный диктором, напомнил приемный покой феодосийской горбольницы, что на Карантине. Почему? Да потому, что именно сюда его довольно часто привозила мать, и он был знаком почти со всеми санитарами и врачами из реанимации. Они, как и космонавты, всякий раз обменивались рукопожатиями, смеялись.
Журнал, на обложке которого был изображен астронавт, делающий первые шаги на Луне, падал на пол. Особенно на себя обращал внимание скафандр астронавта, в нем, как в широкоугольной линзе, одновременно отражались черное бездонное небо, лунный грунт и даже обернутые специальной фольгой ботинки лунного странника. Если не было возможности увидеть всей фотографии целиком, то можно было бы предположить, что он завернут в эту специальную фольгу с ног до головы.
Как шоколадная плитка.
Как сложенные штабелем бутерброды, приготовленные для поездки за город.
Как мясо в духовом шкафу.
