Есть такие лица, есть!
Бодрость.
Жизнелюбие.
Витальность.
И тут же:
Лживость.
Отсутствие всяческой сколько-нибудь приемлемой мысли.
Идиотизм.
Нависание лба горным уступом, грозовой тучей ли.
Изготовление разного рода гримас.
Смена масок.
Кривляние.
Лицедейство.
Строю догадки по поводу имени хозяйки дома: Елена, Евгения, Екатерина, Кладония, Клавдия, Ясира, Лидия, Бавкида, Аминат, Белла, Аглая, Ирина, Виктория, Елизавета, Энергия, Фатима, Харитина, Шадия. Поликсена. Альверина. Мария. Эсфирь. Фамарь. Александра. Иулиания. Татьяна. Изабелла. Анна. Анастасия. Серафима. Руфина. Иман. Софья. Юдифь. Нина. Глафира. Вера. Надежда. Любовь.
После некоторой, надо заметить, весьма мучительной паузы, когда женские имена следовали друг за другом вовсе и не по алфавиту, но согласно хаотическим траекториям обрывков воспоминаний, снов ли, над входом наконец загорается надпись: «Тетя Лена».
Значит, ее зовут Лена.
Я назвал свое имя.
Произошел обмен именами.
На следующий день, как и обещал, Магомет пошел стричься.
Парикмахерская, расположенная на углу Сталина и Московской, представляла собой деревянную застекленную будку с шиферной крышей. Здесь, в крохотном помещении, было только самое необходимое для работы: зеркало, обитое вытертым дерматином кресло, полка для ножниц и бритв, а также висящая под низким, почти лежащим на голове потолком электрическая лампа без абажура.
Голова Магомета не была круглая. Она имела форму исполосованной рытвинами старой перезрелой тыквы, которую убирают на зиму под кровать, чтобы долгими январскими вечерами отрезать от нее куски и варить из этих кусков кашу на молоке.
Я вижу, как ярко-желтого цвета кашу перемешивают деревянной кичигой, поднимающей со дна закопченного тагана пузыри, которые, выходя на поверхность гудящей от жара болотистой массы, лопаются, формируя неглубокие кратеры в форме потиров для причастия.
Но кашу можно и есть, размазывая ее по дну тарелки, облизываться, давиться кипятком, обжигаться, захлебываться паром.
Тыква лежит под кроватью.
На кровати же, отвернувшись к стене, спит безногий инвалид, а рядом с кроватью стоит его коляска, сооруженная из детского трехколесного велосипела. Инвалиду снится, что он едет по дороге и солнце играет в спицах колес.
Эти бликующие спицы символизируют святость. При попадании в них гравия они начинают щелкать, как ножницы.
Ножницы щелкают в самой непосредственной близости от ушей, затылка, от височных пазух Магомета, и ему только и остается что зевать, проглатывать ли слюну, чтобы металлический лязг, проникая внутрь головы по евстахиевой трубе, становился более отчетливым.
