Хотел ли сам Карлос иметь такую кличку или походить на главного героя книги? Было бы странно, поскольку сам он ни разу не брал эту книгу в руки. Вот так с легкой руки газетчиков он стал для всего мира Карлосом Шакалом — самым опасным человеком в мире.
И вот теперь его сумки вытряхивали в специальной лаборатории министерства внутренних дел. А решивший раскрыть его тайны Барри вместе с Анжелой Отаолой был отправлен за решетку по все тому же обвинению в хранении оружия и боеприпасов. Так и подмывает позлорадствовать и спросить Вудхемса словами классика: что, помогли тебе твои ляхи? Впрочем, его отпустили уже через три месяца, а Анжелу держали за решеткой целый год.
Наглый Барри потом удивлялся:
— После освобождения она даже не захотела со мной разговаривать!
Одним словом — мерзавец.
Что касается Нидии Тобон, то ее арестовали как «банкира» Карлоса, предъявив обвинение в пособничестве. Она дала показания на Карлоса по той злополучной ночи и провела в тюрьме год. Ни одного доказательства, не выбитого под давлением, против Карлоса у них не имелось. Так и не раскрывшее убийство на улице Тулье, министерство внутренних дел ограничилось высылкой тех самых несчастных студентов, которые были свидетелями перестрелки. Французская полиция знала, что именно агент «Моссада» Рифф привел туда ее людей, исчезнув через несколько часов в форме стюарда на борту самолета «Эль-Аль», вылетевшего в Израиль. Операция была выполнена не так, как планировалось, но тем не менее успешно: соглашение о ненападении между французским государством и палестинцами было нарушено пролившейся кровью.
«Люди погибли бесцельно и нелепо. Со временем офицеры связи разведок других стран просто не будут больше доверять Моссад. Он утратит доверие в сообществе секретных служб. Именно это и происходит сейчас. Израиль мог бы стать самой лучшей страной в мире, но Моссад разрушает его, манипулируя властью не в интересах Израиля, а в своих собственных», — пишет о той ночи Островский.
Что касается Народного фронта, то сразу после того, как известие о смерти Мухарбала было доставлено Хаддаду, в НФОП вышло коммюнике, где он был назван «героем».
— Я очень злился на это, — вспоминает Карлос, — Абу Шариф даже написал стихотворение, где воспевал героическую смерть Мухарбала. Я думаю, два предателя могли испытывать симпатию друг к другу.
И тогда началось внутреннее расследование того, что произошло в Париже. Но факты говорили сами за себя: когда стало известно, что его сжимают в кольцо французы, уполномоченные органы НФОП предложили Мишелю взять охрану, но тот начал юлить, что все в порядке и лишние глаза ему совсем не нужны. На предложение о переводе в другое место он также ответил отказом. Он продолжал вести себя странно, будто хотел, чтобы НФОП не увидел некоторых вещей.
