— Что тут случилось?
— Да парня ранили пару часов назад, а девчонку его затолкали в машину и увезли. Мы даже номеров не разглядели. ― Пожилой консьерж только разводил руками.
Я почувствовала приступ дурноты.
— Что с парнем?
— Скорая забрала. Ножевое.
Алекс отошёл и сделал звонок.
— Быстро в машину. Он в Северо-западном госпитале на сто пятнадцатой.
— Жив?
— Жив, не волнуйся.
Минуты тянулись мучительно долго. Женька затормозил на стоянке, и мы помчались в приёмный покой. Ноги не слушались, перед глазами всё плыло.
— Сядь. Я всё узнаю.
Алекс оставил возле меня Евгения.
— Анна Игоревна! Он жив, это главное.
Я знала, что сейчас не время раскисать, лить слёзы и биться головой о стену. Нужно успокоиться, собрать все силы и помочь сыну. Где-то в глубине души жила надежда, что всё это лишь сон, дурной, страшный, нелепый сон. Но сил проснуться не было.
— Пойдёмте. Он в хирургии. ― Алекс протянул халаты.
Я вцепилась в широкую ладонь.
— Что с ним? Его прооперировали? Органы не задеты?
Стеклянный лифт остановился на третьем этаже.
— Пятнадцатая палата. Нам туда, Анна Игоревна.
Я влетела в комнату и, выдохнув, залилась слезами. Ромка сидел на кровати, живее всех живых. Скрестив ноги, мой сын пытался собрать в единое целое разбитый телефон. Его голова была перебинтована, как и предплечье.
— Вы? Откуда?
Алекс поддерживал меня за талию. Усадив на стул, он серьёзно посмотрел на парня.
— Что случилось? Ты мать чуть до инфаркта не довёл.
Я схватила Ромка за руку и снова разрыдалась.
— Жив, сынок, какое счастье!
Мой мальчик обнял меня.
— Ма, па, поехали домой. Там всё расскажу.
Я закивала.
— Конечно. Жень, там нужно подписать какие-то бумаги. Позови врача.
Всё было позади, но тело отказывалось слушаться. Коленки дрожали, кровь стучала в висках.
Алекс оторвал меня от мальчика и помог подняться.
— Поехали. Разбираться дома будем.
Я закончила перевязку. Да, ребёнку досталось. Порез на руке был достаточно глубоким. Пять швов. На лбу здоровенная шишка. Я знала, что Ромка получил-таки сотрясение мозга, хотя и не признавался, что его тошнит.
— Да фигня всё это, па. Нож я отбил. Этот мудак в грудь целился. А царапина заживёт. Вон их сколько на тебе. Просто второго с битой не сразу заметил.
Алекс кашлянул.
— При матери не выражайся.
Я села на край кровати.
— А теперь рассказывай. Кто эта девушка, и как ты вообще попал в такую переделку?
Мой сын погрустнел.
— Моника ― мой друг.
— Да? ― бровь Алекса поползла вверх. ― А у нас немного другие сведения. Бабуля донесла, что вы живёте вместе и не сегодня, так завтра, сделаете мать бабкой.
