Собрание сочинений в 4 томах. Том 1 | страница 30



— Твердо решил?

— Твердо.

Старик хлопнул в ладоши. Немедленно появилась Сирануш Бегларовна Терматеузова. Она подняла лицо, и в мире сразу же утвердилось ненастье ее темных глаз. Неудержимо хлынул ливень ее волос. Побежденное солнце отступило в заросли ежевики.

— Желаю вам счастья, — произнес Беглар, — не задерживайтесь. Погоню вышлю минут через сорок. Мои сыновья как раз вернутся из бани. Думаю, они захотят тебя убить.

— Естественно, — кивнул Арменак.

Он шагнул к забору. Но тут выяснилось, что скакун околел.

— Ничего, — сказал Беглар Фомич, — я дам тебе мой велосипед.

Арменак посадил заплаканную Сирануш на раму дорожного велосипеда. Затем сказал, обращаясь к Беглару:

— Хотелось бы, отец, чтобы погоня выглядела нормально. Пусть наденут чистые рубахи. Знаю я твоих сыновей. Не пришлось бы краснеть за этих ребят.

— Езжай и не беспокойся, — заверил старик, — погоню я организую.

— Мы ждем их в шашлычной на горе.

Арменак и Сирануш растворились в облаке пыли. Через полчаса они сидели в шашлычной.

Еще через полчаса распахнулись двери и ворвались братья Терматеузовы. Они были в темных костюмах и чистых сорочках. Косматые папахи дымились на их беспутных головах. От бешеных криков на стенах возникали подпалины.

— О, шакал! — крикнул старший, Арам. — Ты похитил нашу единственную сестру! Ты умрешь! Эй, кто там поближе, убейте его!

— Пгоклятье, — грассируя сказал младший, Леван, — извините меня. Я оставил наше гужье в багажнике такси.

— Хорошо, что я записал номер машины, — успокоил средний, Гиго.

— Но мы любим друг друга! — воскликнула Сирануш.

— Вот как? — удивился Арам. — Это меняет дело.

— Тем более что ружье мы потеряли, — добавил Гиго.

— Можно и пгидушить, — сказал Леван.

— Лучше выпьем, — миролюбиво предложил Арменак…

С тех пор они не разлучались…


Я обнял тетушку и спросил:

— Как здоровье?

— Хвораю, — ответила тетушка Сирануш. — Надо бы в поликлинику заглянуть.

— Ты загляни в собственный паспорт, — отозвался грубиян Арменак. И добавил: — Там все написано…

Между тем гости уселись за стол. В центре мерцало хоккейное поле студня. Алою розой цвела ветчина. Замысловатый узор винегрета опровергал геометрическую простоту сыров и масел. Напластования колбас внушали мысль об их зловещей предыстории. Доспехи селедок тускло отражали лучи немецких бра.

Дядя Хорен поднял бокал. Все затихли.

— Я рад, что мы вместе, — сказал он, — это прекрасно! Армянам давно уже пора сплотиться. Конечно, все народы равны. И белые, и желтые, и краснокожие… И эти… Как их? Ну? Помесь белого с негром?