Лежа и вспоминая как пробивался со Христом в душу грешницы, он так же гадал — о чем думала Варвара в то время, и была ли в ее сердце хотя бы малая капля раскаяния за все грехи, что она сотворила в жизни. Но, гадая об этом, он вновь вспоминал обрушенные ею карточные домики. С каждым мгновением, ему все больше казалось, что его вера в собственные возможности не больше такого карточного домика, и как те карточные домики, Варвара вскоре обрушит и его.
Увы, в тот день она не пришла в церковь. Как Гермоген ни старался, пробудить в ведьме любовь ко Господу у него не получалось. Ее лицо опять лучилось надменностью, а всякие попытки ей втолковать, что то делать можно, а это нельзя, рассказы о святых и о том как они все приходили к Богу, были для нее лишь пустым звуком.
— И сказал ему ангел — порази эфиопа, ибо лишь выглядит он крепким и могучим, а на деле он труслив и слаб, — рассказывал он ей, вновь придя к ней в дом.
— Труслив и слаб? — переспросила Варвара, усмехнувшись. Лицо ее прекрасное в этот момент выражало будто неприязнь, ведь было оно теперь еще более надменным, а оттого ее усмешка казалась неприязненной.
— Да, труслив и слаб, — ответил батюшка.
Та залилась звонким смехом.
— Нота бене, батюшка Гермоген, вас ведь там не было! Так что же вы судите демона за его слабость и трусость, коли с ним сами не рискнули сразиться?
На миг Гермоген задумался. Но тут же он осознал нечто куда более страшное, нежели сам факт того, с кем он разговаривает.
— Ты хочешь натравить на меня демона? — ужаснулся он.
— Что вы… что вы… — загадочно улыбалась Варвара, — Просто я хочу чтобы вы знали, насколько могут быть плохими шутки с этим эфиопом.
Мурашки пробежали в этот момент по коже священника. По дороге домой он вспоминал, не напоминает ли ему кого-то Варвара. Могущественные ведьмы, способные призывать демонов… Вспомнив одну такую ведьму, Гермоген вздрогнул от осознания ужасающего факта — если все действительно было так, как он подумал, то знаменитая гоголевская Панночка могла оказаться вовсе не вымышленным персонажем. Неужели судьба решила над ним подшутить, и он новый Хома Брут, а Варвара — новая Панночка? Упаси Боже…
— Эфиоп — демон, способный принимать человеческий облик, притворяясь иноземцем. Повстречавшие его испытывают помутнение рассудка, и видят то, чего в действительности быть не может.
Батюшка Гермоген понимал, что после слов Варвары он совершенно точно повстречает эфиопа, и готовился предстать перед его лицом во всеоружии, с верой и молитвой отражая нападение. И все бы ничего, но стоило ему приблизиться к дому, как земля разверзлась, и из полыхающих глубин полезли бесы. Небо неожиданно сделалось необъятной черной кляксой, на которой не видно было ни Луны ни звезд. Подняв перед собой крест, батюшка стал отступать в сторону храма. Ему казалось в тот момент, будто бесы населив деревню и поломав дома, теперь все собирались вокруг храмовой колокольни. Понимая, что спугнуть их можно только при помощи колокольного звона, Гермоген со всех ног вбежал в храм и стал карабкаться на колокольню. Пока он карабкался, разномастные чудища летали вокруг колокольни, и кружили и кружили, с каждым мгновением сужая кольцо и крича отвратительными голосами. Поднявшись на самый верх, он принялся звонить в колокола так сильно, как мог. В первый миг колокольный звон чуть не оглушил его, но найдя поблизости пару тряпок, он заткнул ими уши.
