– А вы кто такой, сеньор? – спросил Санга.
– Несчастный negro [черный. – исп.], преследуемый роялистами.
Санга был ошеломлен. Его страх еще больше возрос, когда в комнату неожиданно вошли два сбира дона Бласа; один из них тотчас же схватил его и повел к своему начальнику. Второй пришел сообщить Санче, что ее требуют во дворец инквизиции, – ему было дано не столь грозное приказание.
Санча начала шутить с ним и угостила его превосходным старым вином. Она хотела, чтобы у него развязался язык и он выболтал бы некоторые сведения, полезные для дона Фернандо, который мог все слышать из убежища, куда он спрятался.
По словам сбира, Санга, убежав от привидения, зашел, бледный как смерть, в кабачок, где и рассказал о том, что с ним приключилось. Один из сыщиков, посланный для поимки negro, или либерала, убившего роялиста, случайно находился в этом кабачке; он немедленно донес обо всем дону Бласу.
– Наш начальник, которого бог умом не обидел, сейчас же сказал, что голос, услышанный Сангой, был голосом negro, спрятавшегося на кладбище, и послал меня за сундуком. Мы нашли его открытым и запачканным кровью. Дон Блас был очень удивлен и послал меня сюда. Идем!
«Мы погибли, донья Инеса и я, – думала Санча, шагая рядом со сбиром ко дворцу инквизиции. – Дон Блас узнал сундук. Теперь ему известно, что у него в доме был чужой человек».
Ночь была темная; у Санчи на мгновение мелькнула мысль о бегстве. «Нет, – решила она, – было бы бесчестно бросить донью Инесу, которая так простодушна и, наверно, не знает теперь, как отвечать на вопросы мужа».
Когда они вошли во дворец, она очень удивилась тому, что ей велели подняться на третий этаж, в спальню Инесы. Это показалось ей дурным предзнаменованием. Спальня была ярко освещена. Донья Инеса сидела у стола; рядом с ней, сверкая глазами, стоял дон Блас; перед ним на полу лежал запачканный кровью открытый сундук. Когда Санча вошла, дон Блас допрашивал Сангу. Он сейчас же велел ему выйти.
«Неужели Санга выдал нас? – подумала Санча. – Понял ли он, как ему следует отвечать? Жизнь доньи Инесы в его руках». Она посмотрела на донью Инесу, чтобы ободрить ее, но во взгляде своей госпожи она прочла спокойствие и твердость, поразившие ее.
«Откуда, – подумала Санча, – у этой робкой женщины столько мужества?»
При первых же вопросах дона Бласа Санча увидела, что этот человек, обычно так хорошо владеющий собой, словно обезумел. После нескольких ответов он сказал про себя:
