Майлз Кэлмен – высокий, нервный, блистательно остроумный и с такими скорбными глазами, каких Джоэл не видел ни у кого, – был художником от макушки своей странновато слепленной головы до тяжелых нескладных ног. На них он стоял твердо: он не снял ни одного пошлого фильма, хотя иной раз ему приходилось дорого расплачиваться за неудавшийся эксперимент – роскошь, которую он мог себе позволить. Он был обаятельным собеседником, но каждому, кто имел с ним дело, вскоре становилось ясно, что человек он больной.
Едва Кэлмены вошли, как день Джоэла нерасторжимо сплелся с их днем. Он направился к собравшемуся возле них кружку, но тут Стелла, раздраженно прищелкнув языком, отошла, а Майлз сказал кому-то рядом:
– Только не упоминайте Еву Гобел, не то дома мне костей не собрать. – Майлз повернулся к Джоэлу: – Я, к сожалению, не сумел заглянуть вчера к вам на студию. Полдня провел у своего психиатра.
– Психоанализ?
– Да, и уже давно. Я обратился к нему по поводу клаустрофобии, а теперь пытаюсь распутать всю свою жизнь. Говорят, на это потребуется не меньше года.
– Но в вашей жизни все прекрасно, – уверил его Джоэл.
– Вы думаете? А вот Стелла так не считает, – с горечью сказал Майлз. – Спросите кого угодно, вам всякий cкажет.
Какая-то девица уселась на ручку его кресла, и Джоэл подошел к Стелле, которая потерянно стояла у камина.
– Спасибо за телеграмму, – сказал он. – Она была как бальзам. Вы такая красивая и такая добрая! Значит, бывают и добрые красавицы.
Она была даже еще красивей в это воскресенье, и, быть может, искреннее восхищение, которое она прочла в его глазах, побудило ее довериться ему – сразу же, немедля, потому что она была на грани истерики.
– …целых два года, а я даже не подозревала. Она ведь считалась моей лучшей подругой, постоянно у нас бывала. В конце концов, когда люди открыли мне глаза, Майлз вынужден был признаться.
Она демонстративно уселась на ручку его кресла. Ее бриджи были того же цвета, что и кресло, а в пышных волосах смешивались рыже-золотые и бледно-золотые пряди – покрасить так невозможно, подумал Джоэл. И никакой косметики на лице. Настоящая красавица…
Стелла все никак не могла прийти в себя от обрушившегося на нее открытия, а тут еще к Майлзу льнула новая девица, и это было невыносимо. Она увела Джоэла в спальню, где они, усевшись на разных концах широкой кровати, продолжали разговор. Гости по пути в ванную заглядывали к ним и отпускали шуточки, но Стелла, изливая душу, не обращала на них внимания. Немного погодя в дверь просунул голову Майлз.
