От мрачных мыслей отвлекал одуряющий запах свежей выпечки. За всей этой суетой уже и забыл, когда ел нормально. Не утерпел до воссоединения, выудил круассан – большой, мягкий, еще горячий. Пекарня тут всегда была, но не помню, чтобы выдавала такие вкусности, а то бы я сюда приезжал почаще. Дома у нас с этим уныло, тем более что я обычно сплю до тех пор, пока свежая утренняя выпечка не зачерствеет, а Мик упорно предпочитает вкусному странное. Откусил сразу половину. Ух ты, еще и с шоколадной пастой внутри. Вот и зрелая мысль – если с намеченной деятельностью не заладится, буду подсиживать Денниса и баллотироваться в коменданты. Леность моя велика, но если ему каждое утро такой пакет доставляют, я как-нибудь ее пересилю. Наведу порядок, пресеку расхищения, развешаю на столбах тех, кто мусорит. Соберу себе личную гвардию из девиц приятной наружности, введу голые вторники. Халявщиков из сообщества повыгоню либо заставлю заниматься общественно полезным трудом – например, возводить заборы, обтягивать их колючей проволокой и подводить к ним электричество. Кто совсем безрукий, будет заряжать аккумуляторы, накручивая педали динамо-машины. Хотя Британская Колумбия, где по словам Гламберга обосновались силы вторжения, довольно далеко отсюда, но не стоит недооценивать стремительность выпускников Шао-Линя. Кроме того, как подсказывает практика, в объятом войной государстве внешний враг – далеко не самый опасный. Пока в стране хватает ресурсов на поддержание стабильности, она сохраняет цивилизованный облик и даже признаки благополучия, но как только расходы на ведение боевых действий поглотят открытые резервы и начнут выжирать в бюджете дыры, начиная, само собой, с программ социальной направленности, стратегически наименее ценных… В любом случае, забор под напряжением никогда еще не вредил. Вот превратится поток подлежащих обустройству культурных беженцев в неудержимый вал оголодавших и озлобленных люмпенов – тут-то он и пригодится.
Приступ брюзжания на какое-то время OFF.
Кажется, как раз доехал, где-то здесь мы с компанией разбежались. Вон с того холма я разглядывал проезжающую колонну… забыл спросить Гламберга, что это за ребята тут по ночам катаются. Да много всего спросить забыл, или не успел, или даже не додумался. Слишком много удивительного появилось в мире, чтобы быстро ориентироваться.
Пикап я приткнул к обочине и для начала постучал по клаксону, вспугнув ревущим гудком стаю птичек из ближайшего леса. Посидел, подождал. Покидать машину решительно не хотелось. Это у других все как у людей, а у меня и тут сопрут, даром что глухомань. Нет людей – угонят йети, пришельцы из Отстойника, чрезвычайно развившиеся местные бобры и еноты… Тем более барахла полный багажник – не ахти какого ценного, но больше-то и нет ничего, и неизвестно, будет ли. Вот не могли эти трое сесть на пенек в двух шагах от дороги!
