Я начала делать записи, отчасти для того, чтобы отвлечься от специфики прочитанного. Даже в простых журналистских кто, что, где, когда и как, история заставляла что-то у меня в груди сжиматься. Что делало ощущение еще хуже, это черно-белая фотография Мэри Клэр, которая появлялась в каждой статье. Девочка смотрела в камеру, так что мне казалось, что я заглядываю прямо ей в душу. Ее улыбка была солнечной, глаза затеняла светлая челка. Остальные волосы были зачесаны назад и закреплены с двух сторон пластмассовыми заколками. Ее платье было гофрированным спреди, с крошечными перламутровыми пуговками и рукавами-фонариками вокруг ее пухленьких ручек, которые хотелось поцеловать. Фотограф дал ей подержать плюшевого зайца, так что фотография, наверное, была сделана на Пасху того года.
Я помню, что читала об ее исчезновении в то время, но тогда я не понимала всего ужаса преступления. Что такого она сделала, чтобы объяснить зло, обрушившееся на нее?
Я знала, не будучи знакома с Фицжу, что они любили ее до безумия, смеялись над ее словечками, утешали в своих объятиях, когда она плакала от ушиба или обиды.
Я поменяла угол зрения, чтобы не смотреть на ее лицо. Потом посмотрела снова. Я не могла защитить себя от знания, что девочки больше нет. Ее родители никогда не будут знать покоя, даже если ее окончательное местонахождение будет обнаружено. Я не уверена, что бы это изменило. Она была потеряна для них, длина и ширина ее жизни уложилась в несколько коротких лет, начало, середина и конец.
Я заставила себя внимательно изучить порядок событий в тот день. Все звучало так обыкновенно. События, которые привели к ее исчезновению, не носили и намека на предстоящий ужас. Мэри Клэр каталась на качелях во дворе Фицжу, а ее мать сидела на крыльце и читала книгу. Единственным звуком, нарушавшим тишину летнего дня, был шум фена для листьев с соседнего участка. Компания по уборке территории оставила одного своего работника. Женщина не видела, как он приехал, но слышала, как он очищал дорожку от кусочков скошенной им травы.
Зазвонил телефон. Миссис Фицжу отложила книгу, вошла в кухню и сняла трубку телефона, висевшего на стене у двери в столовую. Расположение телефона не давало ей возможности видеть ребенка, но весь двор был огорожен, и не было причины для беспокойства.
Звонивший представился, заявив, что он представитель торговой компании и проводит короткий опрос. Миссис Фицжу согласилась ответить на несколько вопросов. Позже она не смогла вспомнить ни его имени, ни названия компании. Он не сказал, какой продукт рекламирует, но его вопросы касались количества телевизоров в доме, сколько часов они включены и какие программы предпочитает семья. Прошло не больше четырех минут с момента, когда она взяла трубку до того, как звонивший поблагодарил и разъединился.
