Нервы!
Мысли!
Бессильная злоба!
Бессилье.
Пока, втянув голову в плечи, мотался по людным местам. Подсознание чекиста подсказывало, где он будет малозаметен. Хотя и видеокамеры везде — сейчас бы и поменьше бы их, осуждая, в сердцах отметил он, но в аэропорту или на железнодорожных вокзалах, знал, ещё хуже, там полно полицейских и в штатском, и в форме, а на площадях… и там тоже, но, мозг, физика требовали выхода энергии, потому и шагал. Глаза привычно сканировали лица окружающих. В толпе было шумно. Говор… ненормативная лексика — мат-перемат, разноголосая азиатская речь и… От такого Виктор Викторович давно отвык.
Привык уже к политесу. К чистым носкам, рубашкам, улыбкам в свой адрес, восхищённо-заискивающим, просительным взглядам чиновников и прочих, два раза в день сменяемой одежде (если не считать смену одежды в командировках), новым туфлям и новым галстукам, к тонкому запаху парфюма. А сейчас, теперь… Нет, внешне он выглядел как и другие москвичи. Не гастарбайтер-азиат, не бывший «сиделец» — руки не в наколках, брюки и рубашка-тенниска почти чистые, кроссовки китайские, но нормальные. На носу солнцезащитные очки, на голове «лужковка», щёки выбриты. Полицейско-филёрскому глазу зацепиться не за что. Хотя в душе у Виктора Викторовича, по паспорту Николая Листова, всё было предельно напряжено и больше чем тоскливо. Да и рубашка с, извините, нижним бельём давно требовали замены. Отдавали потом, кислинкой. Привык к ежедневным водным гигиеническим процедурам и ежедневной смене белья, не считая рубашек с галстуками. Но ходил. Думал. Машинально отметил одно простецкое лицо таксиста, русское. Машина без шашечек, корейская «хёнде». Значит, неофициал, бомбила. Машина стояла в сторонке, таксист как бы ожидал своих каких-то… Виктор Викторович два раза прошёлся, потом подошёл.
— Добрый день! — заглянул он к водителю. — Вы, случайно, не можете мне дать на секунду сотовый телефон. У меня зарядка кончилась.
Частник равнодушно глянул на возможно потенциального клиента, пожал плечами, и протянул телефон. «Клиент» благодарно кивнул головой, улыбнулся, Корпус телефона был горячим. Либо от руки, либо от солнца, машинально отметил Виктор Викторович, делая шаг в сторону и набирая номер…
Пётр Михайлович Свирский услышал звонок сразу, хотя находился в мансарде, на втором этаже дачи, перед раскрытым окном, в кресле-качалке, читал газету. Телефон звонил в гостиной, на первом этаже. Сын был в городе, домработница уже ушла, жил он один, вдовствовал. Опять пожалел, что не послушал сына, не поставил дублирующий телефон и на втором этаже. Неловко сложив газету, закинул очки на лоб, старик неловко выбрался из кресла — возраст! — с трудом, тяжело ступая, спустился по лестнице, подошёл к телефону.
