Правда в одном месте он едва не упал, споткнувшись о какую-то трубу, лежащую поперёк, под ногами, чертыхнулся, хватаясь за пыльные стены. Маргинал даже не обернулся, только произнёс: «Осторожно. Тут крысы иногда попадаются, не раздавите…». Вошли наконец в небольшое пустое бетонное помещение, где было тепло, сухо, в центре горел небольшой костёр, в одном углу лежали грязные матрасы, ворохи одежды, на растянутой из угла в угол верёвке сушились предметы женского и мужского нижнего белья. В дымном чаду от костерка и сигарет, сидела женщина, тоже внешне без возраста, с сигаретой во рту, накрашенными губами, щурясь от дыма, помешивала ложкой в котелке, висящим над огнём.
— Во, познакомься, Марина, это… — воскликнул ей тип, с вопросом поворачиваясь к гостю…
— Да просто, Викторович, — назвал своё отчество премьер.
— Во, это, значит, Викторович, будем знакомы, а это моя нонешняя подруга, Марина. А я, значит, Петро. То есть Пётр Иванович. Бомж. И она тоже. А в той жизни, советской, я — столяр-краснодеревщик. А фамилия у меня как у всей России — Ивановы мы. В смысле я. Кстати, я теперь внештатный член Политсовета самопровозглашённой партии Ивановых «За единство». Вот пройдём в Думу, покажем этим сволочам… разным. Случайно не слышал про нас? Как же? Короче, проходи, друг, будь как дома.
Выпить удалось только по одной. Виктор Викторович даже не пригубил (как такое пить?), размышлял что теперь делать дальше, но возникший в отдалении шум, заставил Петра и Марину с криком «атас, менты», вскочить, втроём пустились в бегство. Облава! Естественно, попались в западню. И не они одни. Таких, в этом здании, вдруг оказалось много, человек шестьдесят. Не разбираясь, полицейские с азартом обработали бомжей дубинками. И слева, и справа… Виктор Викторович попытался было защищаться, но это усугубило. Когда «менты», заломив руки и вывернув карманы открыли его удостоверение, немедленно отпустили. «Извините, ошибочка вышла, товарищ капитан. Бывает. Мы подумали… А вы на работе?» Отпустили и Петра с Мариной. Других поволокли на выход.
Стеная и охая, троица вернулись к порушенному очагу, оборванной верёвке…
— Суки! Ментовня поганая! — Ругался бомж Пётр Иванов.
— Они не должны были так, — массируя больные места, возмущался Виктор Викторович. — Это превышение должностных полномочий. Нарушение прав личности. Полицейские так себя вести не должны. Не имеют права. Такое нужно пресекать. Нужно сообщить Нургалиеву, пусть он…
