Пламя свечи колыхалось, искрилось в зрачках Василька, а он думал вслух:
— Не только в этом мы должны поклясться. Землянка — дело второстепенное. Можно землянок бестолку полный лес так, для забавы, накопать. Клясться нужно в том, чтобы врага бить!
Мишка с Тимкой боялись вздохнуть и сидели как завороженные.
— Мы, молодые граждане Советского Союза, комсомольцы и пионеры, клянемся быть верными Отчизне, быть верными большевистской партии…
Эти слова звучали в подземелье, где никогда не бывало дневного света, но они согревали детские сердца, как весеннее солнце.
Куковала кукушка осенней ночью…
Тимка не предвидел, как трудно будет сделать в эту ночь надпись. Уже темнело, когда он огородами пробрался к наполовину растащенной копне против двора Лукана и, зарывшись по шею в сено, стал ждать удобной минуты.
Началось это просто. Разбрасывая по селу листовки, Тимка остановился у двора Лукана. Он бросил во двор несколько листовок, но этого ему показалось мало. В следующий раз он принес в кармане кусок мела и сделал первую надпись.
Теперь каждый день Тимка подолгу думал над тем, какие донимающие, оскорбительные слова напишет он Лукану сегодня. Писать хотелось много, потому что ненависти Тимки не было границ: ворот и забора не хватило бы, но всего сразу не напишешь. И каждый раз на воротах появлялась только одна маленькая фраза, а иногда и всего только слово. Днем Тимка бросал взгляд на старательно вымытые ворота, замечал кислую мину и покрасневшие от бессонницы глаза Лукана и радовался: ага, значит, берет за живое!
Тимка понимал, что Лукан легко мог его подстеречь, поймать или застрелить из ружья. Он знал, что нужно быть осторожным. Об осторожности говорил им тогда и Иван Павлович. Но Тимка не маленький и за выдумкой в карман не полезет.
Каждый вечер, будто играя, он подкрадывался к стогу сена, нырял в заранее приготовленную и замаскированную ямку и начинал следить за двором Лукана.
Домой Лукан возвращался всегда в сумерки, осторожно оглядываясь. Сновал по двору, заглядывая во все углы, и только после этого шел в хату. Громко щелкал замок, гремели засовы. Через узенькие щели в ставнях едва пробивались желтоватые полоски света, потом и они исчезали.
Настороженно прислушиваясь, Тимка подползал к воротам…
Он надеялся, что так будет и в этот раз.
Уже стемнело, а Лукан все не возвращался. Тем временем Тимка думал о своем. Скоро вернется Красная Армия и приедет отец. Война окончится. Люди говорят, что через сорок дней от немца и следа не останется.
