Василек неплохо знал немецкий язык. Он свободно разговаривал с учительницей, но теперь, слыша чужую речь из уст самих фашистов, улавливал только отдельные слова. Учительница говорила спокойно, а эти так спешили, что получалась какая-то мешанина. Несмотря на это, по отдельным словам он понимал, о чем у них идет разговор.
Один из них, прыщеватый и самодовольный, тыча пальцем в вентерь, спросил:
— Что есть?.. Вещь… куда?
От первого испуга у матери не осталось и следа. И когда она подняла на гитлеровца глаза, они смотрели на него с презрением, как на низшее, лишенное разума существо.
— «Вещь, вещь»!.. Не вещь, а вентерь для рыбы! — громко сказала она удивленным немцам и направилась в дом. — Идем, Василек! — бросила она сыну.
Немцы мгновение растерянно смотрели им вслед. Потом молодой, продолжавший нелепо улыбаться, вдруг опомнился, улыбка у него исчезла, и вместо нее в глазах появилось выражение недоумения и испуга. Догнав несколькими прыжками женщину, он вцепился в ее руку:
— Матка! Цурюк! Герр офицер…
Свободной рукой он показал ей на хлев: там, мол, будете жить.
Они пошли в хлев. Ни коровы, ни бычка, ни свиней, даже кур не осталось, как будто они никогда тут и не водились. Сено и солому тоже повытаскали непрошеные гости. Всплеснув руками, мать начала громко проклинать грабителей.
Василек вспомнил, что вечером нужно в Соколиный бор — накормить и напоить лошадей. А может быть, снова придут партизаны: они ведь обещали бывать часто. О, теперь он многое мог бы рассказать секретарю райкома: как вешали гитлеровцы жителей, о чем говорят в селе и какие машины идут на восток по главной улице.
Он прислушался к разговору немцев на дворе. Они снов» а ломали себе голову над назначением вентерей.
— Ганс, позови того звереныша, что сидит в хлеву, — надо добиться толку…
— Достань словарь, Фриц, без него ни черта не добьешься.
Дверь хлева распахнулась. В ней появилась улыбающаяся голова с растянутым до ушей ртом.
— Кнабе, ком, ком!.. — поманил Ганс.
Василек поднялся. Мать схватила его за руку.
— Не бойтесь, мама! Они о вентерях.
Он вышел во двор. Мать стала в дверях, готовая, если нужно будет, броситься на помощь сыну. Василек посмотрел на небо, с юга надвигалась туча.
Фашисты опять вертелись вокруг вентерей, листали словарь, ища нужные слова.
— Как это называется? — спросил наконец скуластый немец, размахивая перед глазами мальчика снастью.
— Вентерь, — спокойно объяснил Василек.
Немцы, повторяя один за другим «вентерь, вентерь», опять сунули носы в книжечку, но нужного слова там не было.
