— Я не поеду, — твердо сказал он секретарю.
— Почему? — удивился тот.
— Пойду в армию.
— Надо уезжать. Мал ведь ты еще…
На этом их разговор закончился…
И вот сегодня утром он был на переправе, помогал солдатам и договорился, что его возьмут с собой.
Но не довелось Васильку уйти вместе с солдатами. Теперь он пришел с друзьями в Соколиный бор, и надо было думать о своем будущем.
Волк снимает овечью шкуру
Прошло больше двух часов, как ребята двинулись на поиски лошадей. Уже все подразделения перешли речушку, а «добровольцев» все не было.
Старший лейтенант волновался, беспокойно поглядывая на луг и густые кусты. В душе он сожалел, что согласился на эти поиски. Ему очень понравились боевые ребята и жаль было оставлять их одних.
Но делать было нечего. Война есть война! Командир получил распоряжение сжечь мост и отходить. К утру нужно было добраться до новой линии нашей обороны.
Мост в нескольких местах облили бензином, и он сразу же запылал, окутался густым дымом.
Еще четверть часа стоял старший лейтенант на берегу, наблюдая, как горит мост, и время от времени бросал взгляд на луг. Но на нем было безлюдно и тихо. Тогда командир вскочил на коня и рысью двинулся вслед за батальоном.
Через некоторое время к переправе осторожно подкатили немецкие мотоциклисты. Постояв минуту, они о чем-то посоветовались. Потом двое подбежали к сгоревшему мосту, а один повернул назад и быстро исчез из виду.
Вскоре по лугам к переправе двинулись танкетки и большие автомашины, набитые солдатами. За ними покачивалось несколько легковых автомобилей. Передние остановились, не доехав до берега. Из кузовов поспешно выскочили саперы и кинулись на берег, неся резиновые лодки, топоры и пилы.
Разгрузившись, машины отошли в укрытие.
Немцы начали шнырять на околице села. Заняв оборону, они принялись наводить переправу. Два ближайших к берегу хлева и дом, уцелевшие от пожара, были быстро разобраны, и бревна легли неровным помостом через притихшую реку.
Село стало неузнаваемым. На пожарищах дотлевали остовы построек. Легкий ветерок раздувал красные угли, разносил во все стороны пепел. Кое-где еще дымились остатки жилищ. Лишь в редких местах уцелели хаты, хозяйственные строения, которые стояли на отшибе.
Едва заметив немцев, люди бежали в лес. Только дед Макар, колхозный пасечник, остался в селе. С непокрытой головой стоял он посреди своего двора и глазами, полными гнева, смотрел на догорающую хату.
Колхозную пасеку эвакуировали, и в саду стояло только несколько его собственных ульев: не мог дед жить без пчел. Он озабоченно поглядывал на ульи, где, сбившись в один колючий клубок, вспугнутые дымом, тревожно гудели пчелы.
