— Здравствуйте, мисс Дикова, очень рад, что вы назначены ехать со мной переводчицей, — говорил Паркер, протягивая руку девушке. Он старался быть немного более развязным, чем обыкновенно, надеясь этим скрыть некоторую застенчивость, которую он всегда ощущал, знакомясь с молодыми и хорошенькими женщинами.
Паркер только раз взглянул в глаза Тани и сразу запомнил их серый цвет.
Бернье их оставил вдвоем, и Таня быстро направила разговор в деловое русло. Стали обсуждать, что надо брать с собой.
— Завтра сюда приедет Воронов, наша первая встреча втроем.
— Да, да, — смеясь, ответила Таня, — вы проверите, какая я переводчица. Они тоже привезут свою переводчицу для проверки.
На следующее утро Таня позвонила Бернье и попросила разрешения не приходить — ей нездоровилось.
Воронову пришлось объясняться с Паркером при помощи Гали — секретаря Ланга.
— А где же барышня? — с усмешкой спросил он, — надо с ней все обсудить.
Воронов смутно вспоминал Таню в ресторане. Она ему понравилась.
— Таких бы побольше, у нас и жить было бы веселее, — думал он. И сейчас, идя в контору Компании редких металлов, он надеялся ее увидеть.
— Все же я хочу повидать ее до отъезда. Надо сговориться о многом, — объяснял он Паркеру.
Но Воронов так и не увидел Таню. С Паркером она виделась два-три раза, да и то мельком. Оправдывалась, что очень занята приготовлениями. Редко показывалась на службе. Сговорилась с Паркером пойти в синема, но в последнюю минуту позвонила ему, что ее задержали.
Поезд отходил с Северного вокзала вечером.
Уезжали втроем: Таня, Паркер и Воронов. Бернье и Ланг с Галей приехали их провожать.
На Тане было модное парижское пальто с высоким воротником, в который она кутала свое лицо.
— Ну как, барышня, поправились? — спросил Воронов, подходя к ней. — Только вот благодаря французу выправили паспорта заочно. Товарищ Цолин ни за что не хотел давать. Уж сам начальник вмешался. А что же вас никто не провожает? Как же это папаша отпускает дочку в пасть зверю? — спросил он, смеясь. — Ну ничего, ничего, отпустим вас обратно, если будете себя хорошо вести.
— Не пугайте меня все время, Иван Иванович, я не из пугливых, — с улыбкой ответила Таня и отошла от него к Бернье.
— Да, да я уже попрощалась со всеми и просила меня не провожать, не все ли равно, где прощаться?
— Так помните, м-р Бернье, обещание — в случае чего меня освобождать всеми возможными способами. Вам-то всем хорошо. Вы знаете, что с вами ничего не сделают, а я дочь русского эмигранта.
