— Мы вас уже несколько дней ждали, Таня, — заговорили наперерыв два мужчины и женщина. — Знали, что вы приехали, но понимаем, что трудно выбраться. Не нравится нам, что этот Воронов с вами. Он как машина, как автомат. Что прикажут, то и делает, не рассуждая. Слепая сила, да какая. Хотите, я попытаюсь нажать кнопки и вам заменят Воронова каким-нибудь щупленьким, с которым вы, в случае чего, и сами справитесь.
— Нет, ничего. Я Ивана Ивановича обработаю. Лучше пускай он. В случае чего и защита хорошая. Думаю, что таких ручными сделать легче, — отвечала она, все еще улыбаясь.
— Если услышите что обо мне, примите меры, — продолжала она. — Впрочем, боюсь, что тогда будет поздно. Или сделаю все шито-крыто, или же…
— Предупредите там, что я еду, чтобы все приготовили. Пожалуйте мне игрушку получше и надо торопиться. Пойду упрекать моего англичанина, что потерял меня на улице.
Вагин передал Тане маленький револьвер и пакетик с «инструментами». Он был ее верный единомышленник. Но для пользы дела давно стал коммунистом и занимал высокое служебное положение.
— Что же вы потеряли свою даму? — с веселым упреком говорила Таня, возвратясь через час в гостиницу. — Я не хочу ходить одна по московским улицам. Мне страшно. Скорее бы ехать дальше. Долго еще вы меня будете мучить переговорами в комиссариате? Мне противно это советское начальство.
Паркер не спрашивал, почему противно. Ему самому были противны эти самоуверенные и невежественные люди. И таким естественным казался ему протест молодой девушки.
Почти все время он проводил с ней вместе. В свободное время бродили по городу, осматривали достопримечательности.
Таня отводила все разговоры на политические темы, и промолчала на замечание Паркера по поводу огромной разницы между людьми, между магазинами, между домами в Москве.
Сверкающие витрины дорогих универсальных магазинов, и грязь и пустота в маленькой лавочке, куда они вошли, чтобы посмотреть, как покупает обыватель, и где истратили двадцать минут, чтобы купить фунт масла.
Паркера поражал серый вид толпы. К нему часто подходили нищие, но, видно, им было запрещено попрошайничать, и они боязливо оглядывались кругом.
Как-то они шли через площадь перед вокзалом. Их обогнал нарядный Паккард. Рядом с шофером сидел лакей в ливрее. Машина остановилась у вокзала. Лакей ловко выскочил и распахнул дверь. Молодая женщина в великолепных мехах вышла из автомобиля и привычным спокойным голосом отдала распоряжение шоферу. На автомобиле не было иностранного флажка. Значит, он был советский.
