– Если считать фунт железа, впихнутый под череп, шуткой, – ответил он. – Скажешь, тебе он не обработал мозги?
– Не скажу, – бросил я через плечо.
– У моего братца в башке те же винтики, только крутятся в обратную сторону, – сказал он.
– У какого братца? – спросил я. Он ударил меня палкой по голове.
– Не умничай, Клэй. Моя башка слопает тебя живьем, – сказал он и снова ударил.
Молчальник, отыскивая только ему известные тропы среди дюн, меньше чем за час вывел нас к копям.
– Ну, Клэй, – проговорил Маттер, дыша мне в затылок, – мне снились кошмары про демонов и ледяную реку, и я не собираюсь смотреть их второй раз. К закату ты превратишься в жаркое.
Я собирался умолять о пощаде, но, не дав открыть рта, он разбил мне затылок дулом пистолета, и меня не стало. Скорчившись в темной дали, я следил, как мое тело волокут по земле и его окутывает невыносимый жар шахты.
Я очнулся от собственного крика и обнаружил, что руки и ноги мои притянуты к колышкам, вбитым в раскаленную серу тропы. Я лежал перед своим жалким тоннелем, головой вниз по склону, и видел над собой стену и верхний край ямы. На середине тропы двигалась кукольная фигурка капрала. Остановившись, он обернулся ко мне и, приложив руки ко рту, прокричал что-то. Я ожидал услышать: «Шахта – это башка», но фраза оказалась длиннее, хотя ко мне донеслось только неразборчивое злобное бормотание. Звук затих, только когда капрал скрылся за кромкой обрыва.
Для лишенного возможности двигаться копи превращались в печь. Жар внутри меня быстро нарастал, и вскоре я почувствовал, как вздувается пузырями кожа, прижатая к горячим камням. Пот скапливался в лужицы, от которых непрестанно валил пар. Язык и горло высохли, как пергамент.
Я пытался придумать план спасения, но мысли скоро растворились в непреодолимой усталости. Боль достигла той точки, за которой уже ничего не чувствуешь. Копи укачивали меня в своей жаркой колыбели, но я боролся с дремотой, силясь прочесть надпись над тоннелями на дальней стене. Найдя имя Барло, я перевел взгляд к следующему.
Потом мне почудился далекий звук голосов. Я долго шарил взглядом вокруг себя, прежде чем перевести его вверх. На краю обрыва приплясывал Молчальник. Он вопил и размахивал лапами, пытаясь докричаться до меня. «Проклятая скотина еще безумнее Маттера», – подумалось мне, и я не удержался от смеха, вдохнув в себя густое облако мутного тумана.
Крошечный Молчальник подобрался к самому краю пропасти и вдруг взмахнул рукой, словно швыряя что-то в шахту. Перед глазами мелькнул предмет, похожий на белое полено, а потом восходящий ток воздуха ударил в него и разбил на сотни белых птиц, которые, кружась, запорхали над шахтой.
