– Любопытно, – сказал я.
– Сколько у вас получилось? – спросила Арла.
– Я бы хотел спросить об этом вас, – возразил я.
– Я засомневалась после того, как установила высокую степень безнравственности по густоте бровных волосков.
– Забудьте сомнения, – приказал я.
Но только вчера в вашей книге «Корпулентные отклонения и другие физиогномические теории» я читала, что физиогномист не имеет права делать выводы, если имеется малейшее сомнение.
Стараясь оттянуть момент разоблачения, я выпрямился и взглянул в глаза трактирщику, спрашивая себя:
«Мог ли этот человек украсть священный плод?» При этом мне пришло в голову, что для профанов это единственный способ судить о человеке. Явная неряшливость этой методики заставила меня содрогнуться перед мраком, в котором пребывает большая часть человечества, а теперь и я. Все же у меня сложилось впечатление, что он этого не делал.
– У него карие глаза, – сказал я. – Так что ваши сомнения безосновательны.
– Отлично, – сказала она, – Он не виновен.
– В моей таверне для вашей чести всегда бесплатная выпивка, – объявил Фрод Гибл, одеваясь.
Каллу уже отправился за следующим, когда я окликнул его:
– Теперь приведите мэра.
Великан-шахтер при этих словах расплылся в широкой ухмылке и впервые членораздельно выговорил:
– С удовольствием, ваша честь. Я невольно улыбнулся в ответ.
Мэр предстал перед нами, прикрывая интимные места сложенными чашечкой ладонями. Арла приступила к измерениям не робея, будто имея дело с рядовым горожанином. Когда она продиктовала последнюю цифру, я, чиркнув булавкой по странице, попросил ее отойти в сторону. Девушка отступила. Мэр, не будучи физиономистом, тем не менее с первого взгляда разгадал мои недобрые намерения. Жирные складки на груди и животе, а также и нижняя губа его задрожали.
– Понимаю, – с нервным смешком выдавил он, – вам еще не встречался столь выдающийся образчик.
– Напротив, – сказал я, – в каждой свинье.
– Я не вор, – сказал он, вдруг утратив чувство юмора.
– Бесспорно, однако я нахожу несколько мелких недостатков, которые можно исправить, – заметил снимаясь и доставая из кармана плаща, брошенного на стул, свой скальпель. Я подошел к мэру с инструментом в руках и помахал блестящим лезвием перед самыми его глазами.
– На мой взгляд, если немедленно не избавить вас от извращенного чувства юмора, оно вас погубит.
– Может быть, мне просто удастся стать серьезней? – пролепетал он, брызжа слюной.
– Ну-ну, мэр, это ничуть не больно. Подумаем где сделать разрез... Быть может, тут, в районе ища вашего разума? – пробормотал я и отступа шаг, провел тупой стороной скальпеля по мошонке.
