— Конечно, правда.
Марк ему поверил. Человек говорил твердо, словно не сомневался в своих словах. Кроме того, сейчас Марк был так слаб, что никому не мог бы помочь. Он снова опустился на подушки и принялся рассматривать незнакомцев.
— Ради Бога, расскажите мне об этом месте. Я не знаю, где я и долго ли тут нахожусь.
— Ну, вы последний из пришедших, это могу сказать точно, хотя долго болели. Вы самый франтоватый из нас на этой свалке. Как вы сюда попали? Расскажите нам о себе.
Марк рассказал им свою историю в мельчайших подробностях. Первая часть, казалось, больше заинтересовала слушателей, чем рассказ о грибном лесе, и высокий подавлял очевидное для европейца желание часто перебивать. Некоторое время после рассказа Марка он молчал.
— Так вот в чем дело,— задумчиво произнес он.— Неудивительно, что бедные дьяволы так озлоблены. Значит, им пришел конец.
— И нам тоже,— сказал другой.
Араб лишь кивнул.
— Но что вы здесь делаете? — нетерпеливо спросил Марк.— Вы же американцы, так ведь? Так почему же французская форма?
— Кстати, мы забыли представиться. Я Джон Смит, по крайней мере, так меня звали в Легионе. Это Чарльз Гордон из Лондона, Англия, а это Махмуд эль Жиззах из самой забытой Богом дыры в пустыне. Гордон арх... арх... Ну, словом, он раскапывает вещи, которые больше никому не нужны. А чем занимался Махмуд, я не знаю, но он получил образование в самом шикарном месте Англии — Оксфордском колледже.
— Болтун,— неодобрительно пробормотал араб.
— Но что вы все здесь делаете?
— Просто живем.
— Но почему?
— Потому что, черт возьми, мы не можем делать ничего другого. Думаете, мы здесь для удовольствия?
Марк посмотрел на их бороды и лохмотья.
— Как долго вы здесь?
— А какое сегодня число?
Марк задумался. Вероятно, с тех пор, как он потерял сознание, прошло несколько дней, но дату крушения «Солнечной птицы» он помнил.
— Когда мы упали, было шестнадцатое сентября.
— Какого года, приятель?
Он уставился на собеседника.
— Одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертого, разумеется.
— Значит, я здесь шесть лет.
— А я — семь,— сказал Гордон.
— А я — пять,— признался араб.
Марк вытаращил глаза. Он переводил взгляд с одного лица на другое, ища признаки розыгрыша.
— Семь лет! — Он уставился на Гордона.— Не может быть! Семь лет... Здесь, в этих пещерах?
Гордон кивнул и немного мрачно улыбнулся.
— Да, именно так.
— Но... я не понимаю. Должен же где-то здесь быть выход!
— Выходы есть... И, может быть, не один. Дело в том, что мы не можем их найти.
