х х х
Счет дням уже не вели. Просто — на следующий день после перевала прошли с десяток километров вдоль ручья. Он становился все полноводнее, обретая соответствие своему рыбному названию — Мойва. Мы искали место для постройки плота. Но деревья тесно прижимались к скалистым крутым берегам, обколотым бурным течением. И нам ничего не оставалось, как угрюмо шагать и шагать по таежной тропе, сердито посматривая на воду, не желавшую принять наше плавсредство.
На этой тропе, словно на прогулке в подмосковном лесу, мы встретились с людьми. Парень и две девушки привычно тащили тяжеленные рюкзаки. Смена студентов-практикантов направлялась на метеостанцию. Собственно, говорить-то нам было не о чем. Так, откуда да куда… И все! Да и говорил с нами только юноша. Девушки молчали, застенчиво улыбаясь. И мы — идущие на запад- несколько мгновений просто молча всматривались в юные открытые и румяные лица. А затем распрощались.
— Бог мой, вот где жену искать надо.
— А что? Может быть это и была судьба? За тысячи верст от дома встретить посреди тайги такую вот, единственную, а?
— Черт побери, как у нас все нескладно. Жить бы с такой в каком-нибудь захолустнейшем Оклетьевске… Нарожать кучу веселых чертенят… Огородец, банька… Тихое кладбище в конце. Что еще надо? Ну, какие, к лешему, потрясения и социальные конфликты, а?
А вскоре отыскался и пологий бережок для постройки плота и ночлега. Быстро стемнело.
У нас еще оставалось во фляжке граммов двести водки, взятой на всякий случай. День вспоминался встречей на таежной тропе. Как в песне. Чем не случай?
В этот вечер мы проявили с Тайгой редкостное единодушие. Мы с недоумением вопрошали себя: что делают хрупкие девчушки среди черных поселенцев в Ее владениях?
На тепло костра из лесной тьмы стремительно вырывались летучие мыши и черными кляксами метались на границе света и ночи.
х х х
Дождь пошел ночью, пошел аккуратно, словно нащупывая нашу палатку в темноте своими чуткими пальцами.
И когда рассвело, дождь все продолжался, не усиливаясь и не ослабевая. Спокойный лесной дождь, вдумчивый, затяжной, везде проникающий, без городских истерик. Мир стал одноцветным, сизым. Шумы леса, реки и дождя слились в один. В палатке плавал сизый табачный дым от дешевых сигарет «Прима». Сизый мусор слов долгой трепотни забивался в углы.
Дождь лил два дня подряд. Мы питались всухомятку, добивая последние запасы, безмятежно полагаясь на грядущую обильную рыбалку и грибо-ягодный подножный корм. Сигареты сгорали стремительным потоком. И нам в голову не приходило, что в здешних лесах табачные плантации еще никто не думал разбивать. Мы болтали и отсыпались, с отвращением посматривая на треклятые рюкзаки, впрочем, изрядно похудевшие.
