— Вот здесь, — проговорила Маркова, указывая на скалу.
Пригнувшись к земле, Фрейберг, казалось, обнюхивал каждый квадратный вершок.
— Они здесь были долго, — говорил он сам с собою. — Вероятно, ожидание затянулось, так как они разводили здесь костер и готовили пищу… Гм… они любят поесть… кости кур… цыплят… коробки из-под омаров… Ого! Бутылка бургундского! В магазине она стоит не меньше трех рублей…
— Притом ботинки последнего английского фасона, — вставил Пиляев, указывая Фрейбергу на след, отчетливо выделявшийся на глинистой почве.
— Да, да, — подтвердил тот. — Несмотря на давность времени и дожди, глина прекрасно сохранила оттиск. А вот отсюда начинается след телеги…
И, обернувшись к Петрову и Марковой, он спросил:
— Встречались ли на вашем пути овраги? Спуски и подъемы вы должны были прекрасно почувствовать.
— Овраги? — переспросил Петров. — Насколько я помню, оврагов встречалось очень много. Первый из них мы переехали приблизительно через час после того, как тронулись.
— Ага, это для меня очень важно! — воскликнул Фрейберг.
— А потом?
— Право, я забыл, — ответил Петров задумчиво. — Разве вот она помнит! — указал он на Маркову.
— Ну уж нет! — отозвалась учительница. — Я со страху чуть не умерла! Где уж тут было думать об оврагах! Хорошо, что я еще осталась жива и не умерла от разрыва сердца!
— И это все, что вы можете мне сказать? — спросил Фрейберг.
— Нет, я могу еще добавить, что привезли нас обратно с совершенно противоположной стороны, — сказала Маркова.
— Они отпустили нас около опушки рощи, находящейся за деревней Марьино.
— Я еще могу описать место, где мы жили в плену, — проговорил Петров. — Это большая поляна, похожая на пятиугольник, посреди которой находятся две просторные землянки. Изнутри они представляют собой настоящие дома, с кирпичными стенами и деревянными полами. Каждая землянка состоит из двух комнат. Снаружи они выглядят небольшими плоскими холмами, покрытыми, как и вся лужайка, высокой травой. Вход открывается посредством люка — обыкновенного лотка с землей, на которой тоже растет трава, и подымается он на петлях. Таким образом, если люк опустить, то не видно не только землянок, но и входов в них.
— Гм… чистая работа! — пробормотал Фрейберг. — И вас катали на лошадях…
— Пять с лишним дней, — ответил Петров. — Это все, что я могу сообщить вам.
— Благодарю вас, — сказал Фрейберг. — Хоть и немного, но все же это составляет нечто, и, Бог даст, мы доберемся по ниточке и до клубка. Еще раз благодарю. Теперь вы смело можете отправляться домой. Мне вы больше не нужны. Единственное, о чем попрошу вас, — полнейшее молчание.
