— Как же на передок оттуда?
— Тоже история вышла… Вот выпишусь, заберемся с тобой куда-нибудь, расскажу. На сухое горло не получится. — Немного помолчав, спросил: — Из наших никого пока не видел?
— Нет… Еще настоящая демобилизация не началась. Но, наверно, скоро кто-нибудь появится.
— Если не на том свете уже, — скривил губы Деев.
— Да, вернутся не все… — Володька сплюнул докуренную цигарку, затоптал окурок подошвой сапога. — Но все-таки мы победили, Вовка. Понимаешь, победили!
— Да, победили, конечно… Но мы-то с тобой в двадцать пять годков инвалиды, — он взял костыль и начал что-то чертить на песке, которым были посыпаны дорожки госпитального садика.
— Но все-таки живые, — ударил Володька по последнему слову.
— А как жить будем, задумывался? — с тоской в глазах спросил Деев.
— Тебе что, — сказал Володька, — пойдешь сразу на четвертый курс, а мне с первого начинать. Архитектурный — ауфвидерзеен, не гожусь с одной рукой… А куда идти, не знаю. Никуда что-то не тянет… — он ловко завернул левой рукой самокрутку и запалил.
— Опять засмолил, — отмахнулся от дыма Деев.
— А ты и на фронте не закурил?
— Нет. Водку, будь она проклята, трескать научился, а курить нет.
— Чего водку проклинаешь? — улыбнулся Володька.
— Из-за нее на передовую и угодил, — сказал Деев, выругался, а потом вдруг повернул разговор: — Знаешь, что подумал? Наверно, больше мы потеряли? Помнишь, сколько под каждой деревенькой клали?
Володька втянул в себя густой махорочный дым, выдохнул и тихо ответил:
— Помню… и не забуду. Это на всю жизнь…
Оба задумались, видать вспоминая каждый свое, но Володьке почему-то показалось, что спросит сейчас Деев про Юльку, а он не хотел, да и не мог рассказать о ней и потому, поднявшись, стал прощаться.
— Ты навещай меня… До сентября, видимо, тут проваляюсь. Гноится культя, черт бы ее побрал, — сказал напоследок Деев.
~~~
От Деева Володька шел по Интернациональной улице к Солянке и, чтобы не думать о Юльке, стал вспоминать ивановский госпиталь… Половину предплечья правой руки, перебитой разрывной пулей, ему ампутировали еще в сентябре, но у него было и ранение обыкновенной пулей, которая задела нервы в плечевом сплетении, из-за него-то и отправили в нейрохирургический госпиталь, в глубокий тыл. Здесь предстояла ему операция по сшиванию нервов — авось после нее недвижная в локте рука оживет…
Иваново вообще город женский, ну а в войну мужчин почти совсем не стало, потому и пользовались раненые особым вниманием ивановских девиц, которые даже в дни карантинов прорывались в госпитальный зал на первом этаже, где почти каждый день крутили фильмы, а после них танцы под надрывные довоенные танго.
