Я везучий. Вспоминаю, улыбаюсь, немного грущу | страница 64

В этом розыгрыше Михал Михалыч очень долго не сознавался, но потом, когда я уже его приперла к стенке, сказал: «Ты мне еще спасибо должна сказать». — «За что же это?» — «За то, что это была не Свердловская киностудия и не Узбекфильм!» Действительно, подумала я, туда я бы еще несколько часов летела, Михал Михалыч фактически меня пожалел».

«Есть замечательное актерское слово — органика. Именно это слово первым приходит на ум, когда думаешь о Михаиле Державине.

Его улыбка, его голос, его жест: во всем ощущается часть единого целого — большого и немного стеснительного «я». И это органика не только актерская, но и человеческая — умение следовать своей жизненной линии, умение отделять главное и существенное от промежуточного и наносного — это тоже немаловажные качества, составляющие суть этого удивительного характера.

Конечно, у зрителя не может не быть ощущения некой «недоигранности», недосказанности, в его актерской судьбе — и в первую очередь в кинематографической ее части, — но это, пожалуй, имеет и свою положительную сторону, так как работает на трогательный образ ранимого «большого маленького человека», образ, который, как мне кажется, так к лицу этому замечательному актеру.

Конечно же, актер Державин в первую очередь — человек театра. И именно здесь, в театре, его таланты раскрылись в полной мере, так что неудивительно, что он постоянно излучает некое ощущение «актера в театральном пространстве», актера с большим театральным «бэкграундом». Это, несомненно, является, говоря музыкальным языком, — доминантой его творчества. Любовь к театру, как мне кажется, может быть сравнима в жизни Михал Михалыча только с любовью к очаровательной супруге — Роксане Бабаян. И театр, и Роксана, надо отдать им должное, всегда отвечали и отвечают взаимностью, служа надежной жизненной опорой и давая не только ощущение тихой гавани, но и обеспечивая работу неисчерпаемого творческого аккумулятора.

Мне посчастливилось работать с Михал Михалычем, записывать песни для спектаклей и ТВ, и я могу сказать, что его музыкальность, его точное понимание песни, ощущение ее фактуры и деталей были для меня приятным сюрпризом. Я уже не говорю о том, каким сюрпризом было его глубокое знание музыки в целом, будь то Прокофьев, деревенские нецензурные частушки или каталог стандартов в исполнении Фрэнка Синатры».