Евпатий Коловрат немного помолчал и вздохнул.
– Прав ты, князь, – молвил он, – многие неустройства произошли на Руси со времен Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха. Но разве ж можно сейчас помыслить, что черниговец назовет братом рязанца, а киевлянин подаст руку помощи новгородцу?
– Помыслить можно, и не только помыслить, – неожиданно произнес до того молча сидевший отец Александр, над головой которого постепенно разгоралось бело-голубое свечение, видимое пока только теми, кто владел «особыми» способностями и талантами.
И хоть знакомого громыхания в голосе священника слышно пока не было, я ничуть не сомневалась, что Отец наш Небесный уже здесь, все слышит, все видит и готов в любой момент вмешаться в ситуацию, если рязанские бояре проявят неуместное упрямство. Лицо Серегина при этом сделалось неколебимо спокойным, а обернувшийся на голос отца Александра Евпатий замер с приоткрытым ртом. Или он тоже был одарен (что при низком уровне магии в этом мире никак не влияло на его жизнь), или накал сияния был виден уже невооруженным глазом. При этом он не стал падать на пол и биться лбом, как сделали бы некоторые слабонервные кликуши, а только прочитал короткую молитву, перекрестился, вытащил из-за ворота рубахи и поцеловал нательный крест. Но сияние и не думало никуда исчезать, тогда воевода произнес: «Верую в тебя, Господи, иже еси на небеси» и замолчал, ожидая дальнейших речей то ли от Серегина, то ли от отца Александра.
– Помощь, – сказал Серегин, – стоит давать только тому, кто готов помочь себе сам. Бесполезно лечить от болезни того, кто не хочет жить, и бессмысленно спасать того, кто он горя готов утопиться неважно где – в реке или в вине. До тех пор, пока нет единства в русских землях и русских людях, любой, даже очень слабый, завоеватель сможет сломать их поодиночке как тонкие прутики. В единстве сила, в розни слабость.
– Этот человек прав и глаголет чистую истину, – со знакомыми громыхающими нотками произнес голос отца Александра, – внемлите ему или приготовьтесь принять то, что приготовила для вас неумолимая судьба. Руси нужен свой император, князь князей, который объединит всех, сжав в свой железный кулак и под эгидой которого украсно украшенная земля русская отныне будет процветать вечно.
– Господи, – взмолился Евпатий Коловрат, – значат ли эти слова, что этим князем князей должен будет стать твой князь Серегин из тридесятого царства, тридевятого государства?
