За столом Борис утешал вернувшегося Вадима. Маша смирно сидела возле них и выглядела уставшей.
Макс кивнул ей, и они, попрощавшись, направились к выходу. Вадим виновато посмотрел им вслед и потянулся за водкой. Рита проводила их к двери. Красавица Маша теперь вызывала у нее живое сочувствие. На Макса она боялась взглянуть. Потом она вернулась к неубранному столу, где пьяный муж с соседом вели беседу на тему «Ты меня уважаешь?». Она вздохнула и устроилась поудобнее на диване, прикрывшись пледом. Пощелкала каналами, нашла «Карнавальную ночь» и остановилась на этом старом фильме. Вадим неконтролируемо громким голосом доказывал что-то Борьке. Тот разболтанно мотал головой, прядь волос прилипла к потному лбу. Муж у нее малопьющий, но вот так дома, в праздник, да еще с приятелем иногда может расслабиться. Раньше чем больше выпивал, тем веселее становился. Любил потанцевать. Уделял ей внимание. А теперь сидит отяжелевший и слушает пьяный бред Вадима. Стареет. Залысины. Седина. Глаза не те.
Рита разглядывала мужа, словно увидела впервые. Вот он опять потянулся к бутылке, разлил по рюмкам, подмигнул ей: дескать, не беспокойся, я контролирую ситуацию. Черта с два контролирует! По меньшей мере, три последние рюмки уже были лишними. Завтра будет жаловаться на головную боль и проваляется в постели весь день. Да и сегодня с уборкой не поможет.
Макс помог бы. И не напился бы. Потому что с ней ему интереснее, чем с бутылкой. Во всяком случае — пока. А вдруг через десять лет семейной жизни он будет вести себя так же: глазеть на ноги чужих жен, напиваться с их мужьями, а домашние дела оставлять на нее? Или не будет? Вдруг у них получится совершенно иной брак? Хотя вряд ли, все мужчины одинаковы. К чему менять шило на мыло? Сначала — ах, все для тебя, а потом станет как Борька. Ну, если так, то в таком случае их точно нужно менять каждые десять лет, чтоб не залеживались на диванах. Привыкают к женщине, как к ношеной куртке: тепло, удобно и необременительно.
Да, Борька постарел. Тогда тем более нельзя его бросать: кому он нужен такой, потрепанный да лысый. Хотя не такой уж потрепанный и совсем не лысый, но уже сорок. Говорят, самый опасный возраст у мужчин. Опасный в том смысле, что бегут из семьи, бегут от приближающейся старости, бегут к молодым, чтобы самим помолодеть. Ах, если бы Борька сбежал от нее! Вот тебе и выход! И не надо было бы заводить этот неприятный разговор. Максу легко говорить. Что она скажет мужу? «Давай останемся друзьями»? Бред. «Я люблю другого»? Еще хуже. «Борис, прости. Ты очень хороший»? Хуже некуда.
