Дойдя до одной из хижин, Лили-Йо спустилась по лиане к одному из орехов. То было жилище Клат. Предводительница едва сумела забраться внутрь — таким маленьким было отверстие входа. Люди старались иметь как можно более узкие двери, расширяя их по мере собственного роста. Это помогало отваживать непрошеных гостей.
В орехе Клат было чистенько. Из внутренней мякоти ореха вырезана кровать; пятилетняя девочка на ней спала, сюда из неизменной лесной зелени к ней приходили сны. На кровати лежала душа Клат, и, подняв ее, Лили-Йо сунула фигурку за пояс.
Предводительница выбралась наружу, на лиану, вытащила нож и принялась бить по тому месту, где некогда был срезан лоскут древесной коры, чтобы прикрепить орех к живой плоти дерева. После нескольких ударов затвердевший клей поддался. Хижина Клат накренилась, на мгновение замерла и затем начала падение.
Когда она пропала из виду в хаосе громадных толстых листьев, зелень внизу заходила ходуном: кто-то там яростно сражался за привилегию сожрать гигантское лакомство.
Лили-Йо вскарабкалась обратно на ветку и замерла, сделав глубокий вдох. Дыхание уже не давалось ей так легко, как прежде: слишком много детей она выносила, в слишком многих охотах участвовала, билась в слишком многих сражениях. Редко дававшееся, мимолетное знание о себе самой заставило Лили-Йо опустить глаза на собственные нагие зеленые груди. Они потеряли упругость с тех пор, как она впервые взяла к себе мужчину Хариса; опустились ниже. Форма их утратила безупречность.
Инстинкт подсказал Лили-Йо, что юность ее позади. Инстинкт дал ей знание, что пришла пора Подняться Наверх.
Племя ждало ее, стоя у Впадины. Лили-Йо подбежала к ним, с виду бодрая, как и прежде, но сердце внутри все равно что умерло. Впадина напоминала перевернутую подмышку, образовавшуюся там, где ветвь отходила от ствола. Здесь, во Впадине, люди сохраняли запас воды.
Племя наблюдало за ползущей по стволу цепочкой термитов. Одно из насекомых то и дело приветствовало людей сигналом. Люди помахали в ответ. Если у человечества и остались теперь союзники, то ими были термиты. Лишь пять великих семейств выжило среди неистовства зеленой жизни. Летучие тигры, древесные пчелы, зеленые муравьи и термиты жили сообществами, могучими и выносливыми. Пятым семейством были люди, занимавшие более скромное положение, слабые и непритязательные, легкая добыча для врагов, не организованные, как насекомые, но и не пожелавшие исчезнуть — последний вид млекопитающих в вездесущем растительном мире.
