И тут он увидел. Стяг Пророка. Пронесенный через скопище людей, он привлекал больше всего греческих стрел и камней. Его носитель пал, древко скользнуло, стяг провис; его тут же подхватил следующий мужчина и пал следом. Древко во что-то воткнулось и осталось стоять.
Пророк. Вот зачем Ахмед здесь, послужить ему в святом деле, во славу Аллаха, милостивого и милосердного. Стать ради него мучеником, если таков будет его выбор. Однако стяг был и чем-то еще, об этом кричали перед атакой – он стоил больше золота, чем Ахмеду доведется увидеть за всю жизнь, работая в поле. Бог не в силах вернуть ему малышку Абаль.
Но он сможет вернуть улыбку Фарат, когда жена поймет – никто из их детей больше никогда не умрет из-за того, что в доме нет еды.
Золото, которое он может добыть, – но только если установит этот стяг на стенах Константинополя.
Ахмед скользнул вниз. Теперь он отлично различал слова Рашида – тот проклинал Ахмеда, называл его дураком, сидящим здоровой мишенью для каждого греческого лучника и пращника. Он стал проталкиваться через толпу, которая начинала истончаться по мере того, как раненые отходили в тыл. Но там все еще хватало безумцев или честолюбцев, лезущих на стены, и всякий раз, когда пальцы на древке стяга разжимались, его подхватывали новые руки.
– Куда ты лезешь? – крикнул Рашид, ковыляя рядом, и ткнул его в руку. – Подними щит! Занеси меч!
Ахмед не замечал его. Он добрался до места, где люди сгрудились у стены на шесть человек вглубь, и начал раздвигать их. Кто-то возражал, смотрел вверх и отодвигался. Видел что-то в глазах великана.
Ахмед достиг стяга, когда тот упал, – на этот раз с высоты, ибо последний мученик, державший его, преодолел половину лестницы. Ахмед увернулся от падающего тела и подхватил древко, когда то пролетало мимо. Ткнув тупым концом себе за спину, он наконец-то отделался от Рашида и начал карабкаться вверх.
При таком шуме в голове Ахмеда было так тихо, что он слышал в ней собственные молитвы, слова хвалы Аллаху, милостивому и милосердному, и Мухаммеду, Его Пророку, мир ему. Но он слышал и другие слова – те, что первыми произнесла его малышка-дочь. «Козя, – сказала она, указывая на козу. – Козя».
Что-то пробило ткань рубахи на груди. Камень просвистел у плеча. Прямо над ним, между зубцов, человек поднимал топор. Ахмед поднял стяг Пророка, чтобы защититься… и увидел, как мужчина выпустил рукоять топора и схватился за торчащее из руки древко. Вот он исчез из виду, топор упал; Ахмед почувствовал, как лезвие пробороздило ему бок. Но он не чувствовал боли, перед ним был пустой проем, и он шагнул туда.
