— Издательство на краю банкротства?
— Да нет…
— Ты меня пугаешь… Рассказывай же!
— Вчера вечером гангстеры оглушили мсье де Солиса…
— Гангстеры?
— Ну, может быть, одни, я не знаю…
— А как мсье де Солис? Он умер?
— Нет… Я же тебе сказала, что его только оглушили…
— Какой ужас! Рассказывай!
— Все очень просто. Вчера вечером, после работы, мсье де Солис задержался в своем кабинете, там, в конце коридора. Наводил у себя порядок. Какой-то человек вошел и оглушил его… Да, оглушил, ударом в затылок…
— Омерзительно! И как он себя сегодня чувствует?
— Хорошо. Все гораздо лучше, чем можно было думать. Он здесь. Он очень хотел прийти.
— А преступник?
— Убежал. Мсье де Солис потерял сознание.
— Мсье де Солис был один в издательстве?
— Нет. Здесь была мадам Лежербье с мадемуазель Иоландой — знаешь, блондиночка такая, практикантка…
— И они ничего не слышали?
— Они были в производственном отделе… Услышали глухой шум… Бросились тут же к кабинету мсье де Солиса. Несчастный лежал распростертый на ковре. В общем, все совершенно загадочно. Ничего не украли. Ни кассы не тронули, ни сейфа…
Софи покачала головой.
— Вообще-то говоря, здесь больших денег никогда не бывает… Только самая малость, на текущие расходы. Все операции осуществляются с помощью чеков…
— Повторяю тебе… Все совершенно загадочно…
— А может, это месть?
— Месть? Не такой человек мсье де Солис, чтобы у него были враги, — возразила Арлетта.
— А полиция была? — спросила Софи.
— Конечно… Мадам Лежербье немедленно их вызвала. И они ничего не обнаружили. Никаких улик, никаких следов.
— Странно, — прошептала Софи. — А может, это какой-нибудь обиженный автор?
— Автор?
— Да. Представь себе, что мсье де Солис отказался печатать его рукопись…
— Ну, моя милая, у тебя богатое воображение… Тебе надо писать детективные романы…
* * *
В просторном кабинете Эжена Бабиласа разместились все.
Гаэтан де Солис, с повязкой на голове, сидел в кресле. Мадам Лежербье — напротив. Иоланда сидела на стуле за мадам Лежербье.
Жан Луи Шассерио, загорелый пятидесятилетний человек спортивной выправки, в светлом твидовом костюме, оперся локтями о стол мсье Бабиласа.
На этот раз директору было не до улыбок.
— Как вы себя чувствуете, дорогой Гаэтан? Головная боль понемножку проходит? — заботливо спросил он.
— Ничего, ничего, — успокоил его Гаэтан. — Мне очень таблетки помогли. В конце концов, я дешево отделался: обыкновенный нокаут, слегка кожа порвана… Я даже смог уснуть…
Шассерио, который, казалось, глубоко ушел в свои размышления, вдруг прямо подскочил на месте. И стукнул ладонью о край директорского стола.
